Под ударом

В 1948 году на базе университета — был организован Центр русских исследований, финансировавшийся как и РЭНД центр за счет бюджета ВВС США. Задачей центра — был поиск уязвимостей и методов борьбы с коммунистической системой. Сейчас центр возглавлял доктор политических наук, профессор Адам Улам, уроженец Львова, историк сталинизма. Его брат, Станислав Улам — был легендой в мире математики, учеником и соратником профессора Стефана Банаха[51], одним из создателей американской водородной бомбы. До него — главой центра был профессор Ричард Пайпс, сейчас советник президента Рейгана.

…

Профессор Улам — принял Натирбоффа в своем кабинете. Кабинет был маленьким и пыльным, в окна — бил свет и в солнечных лучах — плавали пылинки. Сам профессор — маленький, похожий на гнома, в очках — нервничал, руки его не знали покоя.

— Вы уверены, что это подлинный документ?

Натирбофф пожал плечами.

— С русскими ни в чем нельзя быть уверенными. Но мы думаем, да, он подлинный.

— А почему вы спрашиваете?

— Описанная в нем политика в корне расходится с экономической политикой Брежнева-Косыгина. Хотя в ней есть что-то… сталинское.

— Почему?

Профессор задумался.

— Вы можете дать краткое определение, что такое коммунизм? — спросил он.

Натирбофф задумался.

— Ну это… Как бы система неденежного распределения товаров, так что ли?

Профессор улыбнулся.

— Близко к истине. На самом деле — сами русские не могут дать ни точного определения коммунизма, ни пути к нему.

— Но… они что, не знают, куда идут?

— В какой-то степени так оно и есть… коммунистическое учение представляет собой скорее религиозное, чем научное знание. Это более вера в некое более справедливое распределение благ, чем в нашей системе. Во многом коммунизм идет из русской деревенской общины, хотя и общинным практикам он тоже противоречит. Русские никогда не имели ничего подобного колхозу, хотя через общину производилось какое-то перераспределение, но землю они пахали отдельно, каждый свой участок.

— К чему вы это, профессор?

— К тому, что коммунизм как вера — во многом израсходовал себя. Молодые русские уже не верят, как верили их отцы и деды. Им нужно расширение потребительского рынка. Если их отцы могли довольствоваться одной грубой парой обуви на сезон — то им надо несколько, причем хорошего качества. Им нужны джинсы, куртки и многое другое…

— К чему вы это, профессор?

Профессор задумался.

— Советский союз — сказал он — в тупике, причем тупик этот скорее интеллектуальный. Русские к семидесятым годам примерно выполнили то, о чем мечтали их деды. Теперь у каждого есть работа, есть какое-то жилье, есть возможность питаться, есть возможность лечиться и обучать детей бесплатно. Конечно, чего то не хватает — но все основное теперь есть. Возникает вопрос — что дальше? И что — русские не знают, потому что они не знают, что такое коммунизм, и как к нему идти. Но вот это, то что вы принесли…

…

— Теоретически, та экономическая система, которую выстроили русские — действительно в состоянии победить нашу, потому что она позволяет сделать издержки более низкими, чем в любой капиталистической системе. Русские строят всю инфраструктуру централизованно и по плану, потому у них она всегда будет обходиться дешевле чем у нас. Один огромный, выстроенный по научно обоснованному плану завод будет всегда иметь меньшие издержки на единицу продукции, чем пять заводов, конкурирующих друг с другом. Он всегда сможет дать цены ниже и разорить конкурентов. Ему не надо участвовать в конкурентной борьбе и у него нет акционеров, которые хотят максимизировать свою прибыль, а не долю рынка.

— Тогда почему же русские не победили нас до сих пор?

— По двум причинам. Первая — у них искаженная система стимулов, отсутствует потребность в обновлении. Если у них один огромный завод и нет риска потерять долю рынка — значит, можно производить продукцию любого качества и по любым, даже завышенным ценам — риска разориться нет. Русские так и делают — если на заводе недобросовестный директор, он буде манипулировать планом, завышать расценки, чтобы получить больше ресурсов — многие так и делают, это обратная сторона отсутствия конкуренции.

— Недобросовестного можно уволить.

— Да, но кто будет это делать и зачем? В нашей системе контроль за директором осуществляют акционеры, это их личный интерес. У них — контролирует государственный чиновник, у которого нет никакого личного интереса вступать в противоборство с директорами. И директор и чиновник — получают свою зарплату.

— Допустим. А второе?

— Второе — русским просто не хватило времени. В первой половине века им дважды пришлось поднимать страну из руин — и одновременно с этим пытаться успеть за техническим прогрессом. Технический прогресс сегодня таков, что моральное устаревание намного опережает физическое — станок может еще несколько лет работать, но его продукция уже никому не нужна, поезд давно ушел вперед…

Профессор постучал по обложке.