Под ударом

В Японии, в одном поселке недалеко от столицы жил старый мудрый самурай. Однажды, когда он вел занятия со своими учениками, к нему подошел молодой боец, известный своей грубостью и жестокостью. Его любимым приемом была провокация: он выводил противника из себя и, ослепленный яростью, тот принимал его вызов, совершал ошибку за ошибкой и в результате проигрывал бой.

Молодой боец начал оскорблять старика: он бросал в него камни, плевался и ругался последними словами. Но старик оставался невозмутимым и продолжал занятия. В конце дня раздраженный и уставший молодой боец убрался восвояси. Ученики, удивленные тем, что старик вынес столько оскорблений, спросили его:

— Почему вы не вызвали его на бой? Неужели испугались поражения?

Старый самурай ответил:

— Если кто-то подойдет к вам с подарком и вы не примете его, кому будет принадлежать подарок?

— Своему прежнему хозяину, — ответил один из учеников.

— Тоже самое касается зависти, ненависти и ругательств. До тех пор, пока ты не примешь их, они принадлежат тому, кто их принес.

— Николай!

Досчитав до семи и выдохнув, Николай вышел из машины. Пошел на зов.

— Ты что, заснул? Вот эти три коробки мы забираем.

— В багажник не войдут, — нейтральным тоном сказал он.

— Две назад поставим. Третью… господи, третью придется в багажник… не влезет…

Генерал — это не самая большая проблема. Проблема — это жена генерала. Дети генерала. Родители генерала. Родители жены генерала. И так далее.

Какие оперативные подходы ЦРУ? ОБХСС бы сюда.

Злата Иосифовна, молодящаяся торговая дама, лет шестидесяти с чем-то, а может и семидесяти с чем-то — завертелась как уж, прикидывая, как все-таки довезти добычу до военного городка. Потом они погрузят это в поезд, и поезд пойдет в Москву.

Кажется, приемники Грюндиг. В Москве — ходовой товар.

— Придется коробку пороть… господи…

Немец, учившийся у нас, и понимавший по-русски, понял проблемы покупательницы.

— Можем упаковать в две небольшие коробки, фрау.

— Правда? Вот хорошо-то… Николай, ты что стоишь? Тащи эти две в машину, давай, давай. Не стой столбом!

Николай взял коробку. Немец подмигнул ему… в ГДР такими делами занимались лишь те, кто получал на это неофициальное разрешение от партийных органов или Штази, секретной полиции. Несмотря на официально декларируемую дружбу, Штази следила за советскими военными и этот тип вечером наверняка напишет рапорт, как теща советского генерала занимается мешочничеством.

Все просто. Сюда — то, что здесь пользуется спросом: духи Дзинтарс, какие-то лекарства, какие у нас копейки стоят. Золото в украшениях. Обратно — Грюндиги. Навар… ну, наверное, раз пять, если не больше… В служебной квартире — барахло прямо ящиками стоит; наверное, придется до станции на грузовике везти.

Супруга генерала Половцева, Ирина Альбертовна — тоже, кажется, этим занималась, но без особой охоты. Скорее для матери, чем для себя. В Дрездене — он возил ее не раз — они бывали в картинной галерее, в опере. Покупала она в основном одежду — в ГДР была очень хорошая одежда и обувь. Делала она это с какой-то усмешкой… роза, выросшая на жирном перегное советской торговли…

Николай погрузил первую коробку, пошел назад. Злата Иосифовна и Маркус — так звали немца — разгружали коробку, перекладывая содержимое в две маленьких. Как только Николай вошел, Злата Иосифовна еще в дверях бросила на него взгляд — быстрый, хищный. Привычный.

Интересно, сколько же она так натаскала? Наверное, миллион есть — не меньше. Неужели не хватит?

Нет… таким — никогда не хватает. Никогда!