Под тремя башнями

Углы вещицы украшали затейливо переплетённые виноградные гроздья, одновременно обрамлявшие стенки, резанные на пластинках цвета старого биллиардного шара. Шкатулка стояла чуть боком, и на стороне, повёрнутой к Миреку, соблазнительно изгибалась чуть выщербленная от времени полуголая искусница-нимфа.

Некоторое время майор, так же как и Мирек, рассматривал удивительный ящик, потом понимающе улыбнулся и, протянув руку, решительно нажал на какой-то рычажок. Крышка шкатулки немедленно приподнялась, откуда-то снизу с сухим щелчком выскочили фигурки пастушков и плавно закружились под мелодичное звучание тонких колокольчиков, явственно вызванивавших: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин…»

— Ишь ты, какой у него патефон старинный, — майор коротко рассмеялся. — А я-то думал…

Майор не договорил и, опустившись на стул, молча дождался, пока мелодия кончилась, а танцующие фигурки замерли. Некотороге время царило молчание, но затем Крыж не выдержал и, будто ничего и не было, вроде как продолжая прерванный разговор, буркнул:

— Чтобы откапывать, надо знать…

— А ты что, думаешь, мы здесь святым духом появились?

Майор встал, подошёл к стоявшей у стены этажерке и начал перебирать лежавшие на ней книги. Мирек, неотступно следивший за ним, только теперь обратил внимание, что книги старинные, точно такие, какую он видел тогда в проходном дворе в руках у Крыжа, и у него словно пелена спала с глаз.

Тем временем майор снял с полки толстую книгу, как успел разглядеть Мирек, томик Сенкевича, раскрыл и удивлённо присвистнул.

— Вот тебе и раз!..

Мирек увидел, что в руках майора появился пистолет, судя по всему до этого спрятанный в вырезе страниц книги. Повертев оружие в руках, майор заключил:

— «ВиС», офицерский, польский, — и повернулся к Крыжу.

И тогда Мирек, понимая, что майор сейчас вплотную начнёт заниматься пленником, решился. Он отступил к двери и став так, чтоб Крыж не увидел, поманил майора рукой. Несколько удивлённый офицер перестал рассматривать «ВиС» и подошёл к Миреку.

— Что у тебя вдруг?

— Товарищ майор, — от волнения Мирек перешёл на шёпот. — «Августин»…

— Ну и что, что «Августин», — удивился майор. — Песенка это немецкая…

— Так мы ж его слышали, — сбивчиво начал объяснять Мирек. — Тогда, когда ход искать лазили. Нам через стенки слышно было. Как играла…

— Погоди, погоди, — начал понимать, о чём речь, майор. — Значит, тут где-то совсем рядом выход?

— Ну да, — подтвердил Мирек. — Слышно ж было…

— Тогда держи. — К удивлению Мирека, майор отдал «ВиС» ему. — Я пошёл на разведку, а ты Крыжа стереги. Если вдруг развяжется, стреляй без всяких, мне этот юродивый на хрен не нужен.

Майор испытывающе посмотрел на Мирека, и хлопец, поняв, что тот опасается, хватит ли у него духу, кивнул:

— Не бойтесь, если что, стрельну.

— Тогда давай.

Майор, дружески потрепав Мирека по плечу и светя себе фонарём, пошёл в глубь коридора, а хлопец, вернувшись в комнату, уселся на стул. Он не спускал глаз с Крыжа, явно удивлённого такой переменой, и чутко прислушивался к шагам майора, осматривавшего коридор.

Тяжёлый «ВиС» оттягивал руку, и едва Мирек забывал о нём, ствол пистолета норовил опуститься вниз. Каждый раз Крыж, настороженно следивший за хлопцем, вздёргивал голову, когда Мирек, в очередной раз поднимая ствол вверх, начинал вроде как целиться в пленника.

Шаги за дверью постепенно стихли, видимо, майор ушёл куда-то в глубь коридора, и тут внезапно раздавшийся металлический скрежет сорвал Мирека с места. Он вскинулся и со страхом увидел, что Крыж изо всех сил бьётся на кровати, силясь освободиться. Рывки были такими резкими, что железные ножки ёрзали по полу, оставляя царапинки на бетоне.

Мирек инстинктивно вскинул пистолет, и Крыж вытаращил на него глаза. Он сразу перестал метаться и впился в хлопца пронзительным взглядом. Один глаз Крыжа заметно косил, придавая его лицу жутковатое выражение. Мирек же испуганно замер, не решаясь ни нажать на курок, ни позвать майора, ни убежать.

— Развяжи меня, слышишь! — истерично приказал Крыж.

— Не… — Мирек отрицательно замотал головой.

Крыж отвёл глаза в сторону и заговорил неожиданно спокойно:

— Мирко, я понимаю, это я виноват, тебя заставили… Я послал тебя за молитвенником, а тебя выследили и взяли… Я не обвиняю тебя, ты ещё молод и слаб, но сейчас ты поможешь мне, и мы вместе выберемся отсюда. Я знаю тайный выход, у меня есть деньги, я увезу тебя в Америку…

Его голос завибрировал, интонации пошли вверх, но подсознательно Мирек уже уловил фальшь и неожиданно для себя крикнул:

— Неправда это! Неправда!.. Нету в камине ни письма, ни молитвенника! Там только след от пыли… Вот такой!

И Мирек широко растопыренными пальцами прочертил в воздухе полосу размером с конверт.

— Врёшь! — Крыж как-то сразу сник. — Врёшь… Там были бумаги! Много бумаг… И их забрали…

Только сейчас Мирек сумел окончательно освободиться от странного влияния, которое оказывал на него Крыж, и, пожав плечами, презрительно заявил:

— Это вы всё врёте. Вы меня за письмом посылали, а на самом деле вы моего отца даже не знали вовсе…