Под тенью Феникса

Я ещё успел заметить рейнджерский джип, вэн-пикап и ружья в руках двоих человек, прежде чем Элвин схватил меня за плечо и повалил на сиденье, прошипев, чтобы я так и лежал дальше и не высовывался, что бы ни произошло. У меня никаких вопросов по этому поводу не возникло. Было ясно, что происходит что-то нехорошее, что именно – непонятно, но лучше не высовываться. Дальше мне оставалось только смотреть на лицо Элвина и слушать, слушать во все уши.

Затормозили мы достаточно резко, на меня посыпались пакетики с заднего сиденья, но даже для того чтоб убрать их, шевельнуться я не посмел. Элвин смотрел в окно, ожидая пока к дверце подойдут, и лицо у него было очень спокойное и серьёзное, я такого не видел, даже когда он бредил отравленный. Всегда была мимика, эмоции, всегда можно было сказать – веселится он, придуривается, грустит или сосредоточенно соображает. А тут в одно мгновение появилась маска самого обычного, спокойного и скучного взрослого человека. Вот в тот момент я окончательно понял, что дело наше дрянь.

Снаружи низкий глухой голос приказал Элвину выйти из машины. Голос говорил с северным акцентом – точнее, без расхожего у нас южного говора. Рейнджером его хозяин быть не мог, совершенно точно.

Элвин ответил, что не может из-за больной ноги, но человек снаружи перебил его, рявкнув, что была команда на выход. Мой чернокожий друг поднял голос и сказал, что он уже сказал, что не может выйти, и раз его собеседник так хреново слышит, то сейчас он ему покажет, почему именно – и открывает дверцу. Ох, зря он это сделал… или не зря, учитывая ружье, которое наверняка было нацелено ему в морду. В общем, как только Элвин приоткрыл дверь, как снизу взметнулась рука, которая сгребла его за рубаху на пузе и выдернула из кабины. Я едва успел соскользнуть с сиденья на пол, под бардачок. Здоровый мужик, стоявший у дверцы, даже скользнул по мне взглядом, но не заметил – видимо, в своей повидавшей за трое суток виды куртке я был похож на кучу тряпья.

Вывалившись наружу, Элвин вскрикнул, совсем негромко. Так бывает, когда тянет заорать в десять раз сильнее, чем ты вообще способен и потому голос моментально трескается и переходит в сипение. Он сипел долго, может, несколько секунд, а потом начал медленно и тяжело дышать. Даже если бы и пытался что-то сказать, то наверняка не смог бы, странно было, что он вообще не потерял сознание. Стоявшие рядом мужики – мне было видно макушки двоих – просто смотрели на него и ничего не делали. Может, действительно жалели калеку, а может, им было просто интересно.

– Что, змея укусила? – спросил кто-то безо всякого сочувствия. Этот говорил уже с нашим привычным акцентом. Наверное, Элвин кивнул, потому что вопросы насчёт ноги прекратились. Макушка с редким ёжиком волос, которую мне было видно из кабины, исчезла – её хозяин присел на корточки. Я снова услышал его глухой голос, звучавший, будто через шерстяное одеяло:

– Ты где фуру потерял, чёрная задница? – спросил он. И тут же, не дожидаясь ответа: – Понимаешь, как нехорошо поступил с нами, да? Стоим мы тут, значит, ждём гостей. Тут едешь ты. А гостинцев-то и нету! Где фуру потерял, тебя спрашиваю?

– Отцепил. Чтобы топлива хватило, – наконец последовал сдавленный ответ.

– И куда же ты так спешил, родной? В Даллас? Погреть лапки в беззащитном городе? С грузовичка на порш пересесть? А, гуталин безногий?

Элвин какое-то время терпел эти бредовые претензии, а потом раздались звуки ударов, и он закричал, что не такой, и что едет к своей семье. Северный акцент тут же пошутил о том, что сейчас может устроить ему свинцовый экспресс на встречу со всей роднёй сразу, но глухой голос его перебил, ехидно поинтересовавшись какой – не такой? Выходило, что в городе не осталось ни одного жителя, и ехать туда можно было только с одной целью: мародёрствовать. Но хуже всего было то, что эти мужики цеплялись к каждой фразе, каждому ответу Элвина, выворачивая их наизнанку самым невыгодным для него образом:

– А какие мы? А? Какие, скажи? Пытаемся не загнуться – да. Или что ты имел ввиду? Мне правда интересно! Отвечай! Отвечай, мать твою!

Это было настолько дико, что не умещалось в голове. Очень походило на школьные разборки, когда серия из нескольких вопросов в любом случае приводит к тому, что одного человека избивают. Какой в этом был смысл? Да никакого. Все просто нутром чуют, чем ситуация закончится, но не переходят сразу к главному, им нужно взять разгон. Возможно, для кого-то это срабатывает как таблетка от совести, сколько бы там её ни осталось.