Под тенью Феникса

Меня несколько удивило радушие Пахома, легко разрешившего Томми и его ребятам остаться на три дня в Краснинском. Но после не самых продолжительных раздумий понял, что это был самый правильный поступок в сложившейся ситуации, а также что мне, возможно, предстоит весьма непростой разговор с ним в ближайшее время.

Так оно и случилось: во второй половине дня, когда я отоспался и перекусил, меня нашёл Митя, бывший у Пахома конюхом, и сообщил, что тот хочет со мной поговорить.

Пахом жил в большом доме недалеко от клуба ещё с прошлых времен, когда он был председателем посёлка. Так что после катастрофы, можно сказать, ничего не изменилось – человеком он был опытным и волевым, так что вопрос передачи власти даже не поднимался. Одно время некоторые пытались называть его «Батя», но, слава Богу, не прижилось, благо имя было уже достаточно необычным, и необходимость в каких-то уважительных кличках отпадала сама собой.

Когда я вошёл на веранду, Пахом как раз завершал свой обед чаепитием. По его постоянному румянцу на полных щеках и вечно красному носу можно было бы предположить, что трапезу он традиционно сопроводил кружечкой грушевки. Вообще вопрос с алкоголем был едва ли не единственным конфликтом между нами. Он считал, что человеку запрещать пить нельзя ни в коем случае, ибо от этого он может взбеситься на фоне постоянного стресса. Я, по большому счёту, был с ним согласен, но настаивал, что состоящим в боевой группе мужикам пить ни в коем случае нельзя. А, так как в боевую группу могло входить мужское население посёлка, споры на этот счёт у нас раньше случались самые жаркие. В итоге утряслось таким образом, что в постоянном составе боевой группы я оставил наименее жадных до алкоголя бойцов и строго запретил прикасаться к спиртному во время походов. Мне удалось выбить для них освобождение от большинства хозяйственных работ, так что обиженных не осталось. Для остальных жителей алкоголь, как и раньше, был универсальным заменителем денег и трудового регламента. Стоит ли отдельно упоминать, что Пахом подмял под себя самогоноварение Краснинского? Разумный мужик, чего уж.

Жестом он пригласил меня присесть рядом за стол:

– Садись, Феликс. Как спалось?

– Спасибо, Пахом Иванович, хорошо. Вы хотели послушать о том, что произошло ночью в лесу?

– Об этом я уже вчера послушал, хотелось бы поговорить. Разницу ощущаешь?

– Вполне.

– Ты хороший атаман. Храбрый, умелый и верный. Спасибо тебе за это, Краснинский в большом долгу. Только вот в последнее время у тебя дисциплина хромать начала, – говорил Пахом спокойно, без нажима, будто делая выговор за самый незначительный пустяк на свете, – что ж ты так расслабился-то, Феликс? Ничего никому не сказал, на ночь глядя в лес пошёл, троих ребят потерял, чужую банду сюда притащил… Ну куда это годится, а?

Я слушал его, молча и не перебивая, чтобы понять, за что именно меня будут распекать. Оказалось, за всё сразу. Значит, и защищаться следовало одновременно по всем фронтам. Отвечать я старался ровно и уверенно, но не слишком в уставной манере.

– Я, как атаман, не имею возможности согласовывать с Вами каждый свой шаг. Мы на войне, а значит, некоторые решения неизбежно будут приниматься одним командующим без дополнительного согласования, иначе есть риск упустить драгоценное время. Ребята погибли, и это очень печально, но вряд ли можно сказать, что смерть бойца является чем-то из ряда вон выходящим. С их женами я вчера уже поговорил, и сегодня найду в себе достаточно мужества, чтобы поговорить во второй раз. А что касается чужаков, то они в бою показали себя надёжными и честными людьми, и я лично головой ручаюсь за каждого из них. Пахом Иванович, проблем не будет.

Тот в комичном умилении чуть руками не всплеснул:

– Ты смотри, какую складную речь подготовить успел! Стало быть, понимал, где проштрафился, да? Проблем я, конечно, не жду, потому и разговариваю с тобой как с человеком, а не раком ставлю. Только с твоим самовольством вопрос остаётся открытым. Рация у тебя была? Сообщить мог?

– Рация к доту не достаёт, решения принимать в любом случае приходилось на месте.

– А когда только в лес вышли – что же, нельзя было сообщить?

– Да чем это наш выход от обычного патруля отличался?! Примерно в то же время, только в конкретном направлении и с конкретной целью.

Пахом, было, вдохнул воздуха и расширил глаза, чтобы заявить что-то уничтожительное, но потом спохватился, восстановил на лице выражение расслабленной доброжелательности и спокойно ответил:

– Хорошо, понимаю. Только в следующий раз любой целенаправленный выход и любая внештатная ситуация в обязательном порядке согласуются со мной, лады?

– Конечно, Пахом Иванович. Обязательно.