Под теми же звездами

– Нет, дня три, четыре назад. Вы прекрасно осветили вопрос о бедственном положении безработных. И я вполне согласен с той вашей мыслью, что при правильной организации помощи, общее благосостояние рабочего класса сразу значительно поднялось бы. Но я хотел добавить сюда еще свой проект, который пополняет эту вашу мысль и делает борьбу с безработицей, так сказать, универсальной. Конечно, мы можем открыть общество для приискания работы безработным и у нас, в нашем городе. Но, по-моему, этого мало. Что представляет, собственно говоря, наш город? Незначительную долю всего рабочего класса России. Ну, хорошо, предположим, мы удовлетворим наших безработных, но неужели мы должны забывать, что в Вятке, или в Костроме, или в Нижнем-Новгороде есть тоже безработные? Нет, этого нельзя забывать. Поэтому я бы предложил учредить по всей Империи целую сеть контор для приискания работы для безработных, причем все конторы согласились бы друг с другом и являлись частями одной общей грандиозной организации. Таким образом, ваша мысль об открытии бюро труда у нас была бы значительно расширена, а дело было бы…

– Позвольте, о чем вы говорите? – вдруг поспешно прервал Петра Леонидовича Шпилькин, который не слышал его первых слов, будучи занят беседой с Алексеем Ивановичем об умершем Троадисе. – Позвольте, – добавил он, – ведь проект-то об устройстве бюро труда предлагал я!

– Да? Вы? – с радостной улыбкой пробормотал Петр Леонидович, немного смутившись. – Скажите! А мне казалось, что это г. Кедрович писал. Очень хорошо, очень недурно написано, господин Шпилькин! Так, вот видите ли, я хотел бы предложить вам…

Тут Петр Леонидович вторично начал излагать свой проект об организации сети контор, а слегка сконфуженный Кедрович, улучив удобную минутку, встал и направился к другим гостям, среди которых почувствовал себя гораздо свободнее, чем в компании с прежними недоверчивыми и насмешливо настроенными собеседниками.

– Какая гадость, – сказал Коренев Нине Алексеевне, показывая пальцем на ушедшего Кедровича. – Вот еще противная физиономия!

– Отчего? – строго спросила Нина Алексеевна, – он, кажется, очень талантливый и интересный человек.

– Нечего сказать, интересный, – саркастически пробурчал Коренев, – попросту говоря, – хвастун и нахал.

– Тише, пожалуйста, – испугалась Нина Алексеевна, боясь, что Шпилькин услышит слова Коренева и передаст их Кедровичу, – давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом…

– Вот этот Шпилькин гораздо лучше, хотя и глупее, – улыбаясь заметил Никитин Кореневу, – давайте для курьеза заговорим с ним о чем-нибудь… а?

– Господа, сейчас пойдем ужинать, – торопливо прервала Никитина Нина Алексеевна, к которой подошла горничная и что-то сказала вполголоса. – Лиза, идем! Я сейчас пойду приглашать остальных.

Нина Алексеевна отправилась в другой конец гостиной просить гостей к столу. Там, около пианино, на котором передовик подбирал какую-то мелодию, прислушиваясь в то же время к общему разговору, – оживленно тараторила жена Шпилькина-Иголкина, избравшая себе в качестве слушательницы молчаливую курсистку Зинаиду Петровну.

– Нет, я говорю хозяину дома: что это в самом деле? – быстро и громко сыпала словами жена Шпилькина, – что это? Я не имею права, значит, стирать в своей кухне? Кому какое дело до того, что кухарка стирает себе на кухне? А если вода идет сквозь пол, то скажите: разве я виновата, что у них такой пол? Пусть хозяин сделает новый пол, я, в самом деле, не могу же сама ремонт делать; мне в прошлом году оклейка обоев в двух комнатах двенадцать рублей обошлась, а он разве мне за это заплатит? Кукиш с маслом. Всё сами делаем.

– Я не понимаю, зачем так волноваться из-за пустяков? – презрительно проговорила Зинаида Петровна, пожимая плечами, – ведь давно уже, еще с Энгельса известно, что все домовладельцы – эксплуататоры.

– Да, верно, верно, – восклицала жена Шпилькина. – Но нужно бороться! Вы говорите: зачем волноваться? Но разве можно терпеть? Я готова идти в поверенному, к редакционному юрист-консулу. Я скажу…

– Суды у нас стоят на низком уровне, – проговорила дидактически Зинаида Петровна, – в них не найдете правды.

– Что? Не найду? тут Шпилькина пытливо-испуганно посмотрела на собеседницу, – а что же тогда делать? Чем я буду бороться?

– Нужно бороться вообще с капиталистическим строем, – спокойно заметила Зинаида Петровна.

– Со строем? Хорошо же я буду вести свое хозяйство, если буду бороться со строем! – саркастически воскликнула Шпилькина. – Это значит ждать и молчать, что ли? А если я не могу бороться со строем, что мне тогда делать?

– Займитесь самообразованием. Науки и искусства являются прекрасными средствами против зла капиталистического режима. В науке и в ожидании демократической республики, когда пролетариат станет сам для себя господином, – можно почерпнуть большое нравственное утешение.

– Утешение? – вскричала негодующе Шпилькина, – а кухонный пол? А кто починит пол, пока настанет демократическая республика? Я, что ли? А если испортится кран или ручка у дверей, то я буду и это чинить? А?