Под тем же солнцем

По счастью, никаких детей на улице не оказалось, и Арина вдоволь находилась по теплым летним лужам. С сожалением вылезла из последней и, не обращая внимания на то, что ноги у нее грязные по самые колени, медленно побрела по тропинке в березовую рощицу, рядом с поселком. Солнце уже не обжигало, как днем, а приятно согревало, словно поглаживая. Было тихо и совершенно безветренно, как обычно бывает после сильного, но короткого дождя.

Тропинка петляла, девушка топала вперед, рассматривала букашек, снующих под ногами, и по детской привычке мечтала найти какой-нибудь самый необыкновенный распрекрасный белый гриб. Папа Арины был знатный грибник, если случалось чудо и он попадал на дачу, окрестным охотникам за грибами мало что доставалось. Папа вставал в пять утра, брал перочинный ножик, старую чиненую корзинку и, нахлобучив поглубже потрясающую шляпу, очень напоминающую фасоном пиратскую треуголку, отправлялся на охоту. Этакий сельский вариант капитана Блада — так всегда представлялось Арине. Пробежавшись по укромным уголкам, которые знал он один, папа возвращался с полной корзиной отменных грибов — ароматных белых, подберезовиков и лисичек.

В дядюшке тоже порой просыпался охотничий азарт и, зараженный бьющей через край энергией зятя, он пускался в грибную экспедицию вслед за неутомимым родственником. Правда, заканчивалось это обычно весьма плачевно: пару раз дядя потерял корзинку, бесчисленное количество раз терял ножик, а однажды и вовсе напрочь заблудился.

Каждый раз, когда в очередном порыве энтузиазма дядя хватался за корзинку и клетчатую кепку, бабушка торжественно капала себе в рюмку внушительную дозу валокордина и подсовывала сынуле компас. Грибы, впрочем, дядя приносил. Сверху корзины обычно помещались относительно приличные экземпляры, так сказать, жемчужины коллекции, белые, чудом пропущенные другими грибниками, подосиновые и прочие благородные представители грибного семейства, в середине лисички и большей частью раскрошившиеся сыроежки, белянки и условно съедобные волнушки, а ближе к донышку обычно сосредоточивалась уже полная дребедень.

Бабушка тихонько ворчала, разбирая эту требуху и пытаясь выбрать из любовно собранных полусъедобных грибов хоть что-нибудь приличное. Когда дядя переставал ходить кругами, вдохновенно вещая о каждом найденном грибе, и гордый и утомленный удалялся в свои покои на заслуженный отдых, бабушка с чистой совестью вытряхивала корзинку под елку в самом дальнем углу сада. В результате регулярного удобрения где-то к середине лета под елкой вырастали крепкие рыжики…

Босые ноги начали подмерзать, и вдруг тропинка поменялась, как если бы в театре сменили декорации. Лес стал совсем другим. Палящее солнце не везде могло пробиться к самой земле и образовывало причудливые кружевные узоры на мощных корнях, выпирающих из почвы, и лианах, не имеющих ни начала, ни конца…

* * *

— Догони! — крикнула Рин и, не дожидаясь ответа, бросилась вперед.

Тиану секунду помедлил, покачал головой, как бы удивляясь самонадеянности девушки, и кинулся за ней. Длинные смуглые ноги мелькали уже далеко, в зарослях бамбука сверкнула спина девушки. Тиану подивился, как быстро она их достигла.

— А ты и правда неплохо бегаешь, — на бегу крикнул он, — может, будешь ходить с нами на охоту, будем тебя высылать вперед, отвлекать хищников. Ягуары за тобой, мы за дичью… А?

Рин что-то ответила, но Тиану не расслышал. Авторитет нужно было срочно укреплять, и он прибавил скорости. Не успел Тиану достичь бамбуковых зарослей, как в отдалении раздался короткий крик. Мгновением позже наступила тишина, и юноша окаменел. Определив направление и заставив себя не думать, что могло произойти, Тиану напролом кинулся в сторону звука. Тропинка здесь уже совсем закончилась, и Тиану пришлось прорываться через плотную занавесь из лиан. Он спрыгнул с очередного корня и тут жеувидел Рин, сидящую на земле и сжимающую ступню нелепо вывернутой ноги.

— Нога, — простонала Рин.

— Дай посмотрю.

Тиану опустился на колени и осторожно ощупал лодыжку Рин.

— Кость цела… Это вывих. Если ты потерпишь, я смогу вправить… я знаю, как это делается.

— Это…очень больно? — Рин испуганно цеплялась за плечо Тиану, морщась от боли.

— Больно. Зато потом у тебя останутся две целые ноги. Зажми зубами эту ветку, а то ты можешь мне помешать…

Рин послушно сомкнула зубы на гибкой ветке и зажмурилась. Боль, последовавшая вслед за этим, смещалась с победным возгласом Тиану. Он провел рукой по ее лицу, вытирая слезы. Рин открыла глаза, со стоном выпуская из зубов перекушенную ветку. Тиану откинул волосы со лба. На смуглом лице сияла улыбка.

— Кажется, получилось. Я отнесу тебя к Ясу, он наложит повязку, ходить ты все равно еще не сможешь… Но так больно уже не будет.

Тиану встал с колен и легко подняв на руки Рин, понес ее по направлению к деревне.

Дорога была неблизкая, молодые люди успели зайти достаточно глубоко в лес. Солнце уже начинало клониться к зениту.