Под стягом победным

Это было совершенно неожиданно. Ждать четыре месяца! Хорнблауэр растерялся. Он думал двинуться к Англии через несколько дней, в крайнем случае – через три-четыре недели. За последние десять лет ему не случалось провести в одном месте четыре месяца кряду – кстати, за эти десять лет он и в общей сложности не провел на берегу четырех месяцев. Он тщетно искал выход. Ехать по дороге – значит связаться с лошадьми, с каретой, встречаться с людьми самого разного толка. Он не сможет провезти Буша и Брауна с собой. А если спускаться по реке, то, несомненно, надо ждать. За четыре месяца Буш встанет на ноги, летом не придется ночевать в трактирах, спать можно будет на берегу, избегая общения с французами, плыть по течению до самого моря.

– Если взять с собой удочки, – добавил граф, – городские жители сочтут вас отдыхающими любителями рыбной ловли. По причинам, которые я не могу вполне уяснить, рыболова невозможно заподозрить в дурных намерениях – разве что по отношению к рыбе.

Хорнблауэр кивнул. Странно, что за секунду до того он тоже представил, как течение несет лодку с торчащими из нее удочками мимо безразличных обывателей. Более безопасного способа пересечь Францию нельзя и вообразить.

И все же апрель?.. Ребенок родится. Леди Барбара, возможно, вообще позабудет о его существовании.

– Мне кажется чудовищным обременять вас на протяжении всей зимы, – сказал он.

– Уверяю вас, капитан, и мадам виконтессе, и мне ваше присутствие доставит величайшую радость. Оставалось покориться.

IX

Лейтенант Буш следил, как Браун пристегивает последним ремешком его новую деревянную ногу, а Хорнблауэр из другого угла комнаты наблюдал за обоими.

– Стой тянуть, – сказал Буш. – Закрепляй.

Буш сел на край кровати и на пробу повел ногой.

– Хорошо, – сказал он. – Подставь-ка плечо. Ну, тяни, чтоб небу стало жарко.

Буш встал, цепляясь за мощное плечо Брауна; Хорнблауэр, следивший за своим лейтенантом, увидел, как на его лице проступило болезненное изумление.

– Господи! – слабо выговорил Буш. – Палубу-то качает!

У него закружилась голова – неудивительно, столько времени пролежать или просидеть! Очевидно, ему казалось, что пол под ногами вздымается и падает, а, судя по движениям, стены еще и вращались. Браун спокойно стоял, пока Буш осознавал это неожиданное явление. Наконец Буш сжал зубы, перебарывая слабость. Лицо его ожесточилось.

– Прямо руль, – скомандовал он Брауну. – Курс на капитана.

Браун медленно пошел к Хорнблауэру, Буш цеплялся за его плечо, кожаный кружок на конце деревяшки со стуком опускался на пол при каждой попытке сделать шаг – Буш слишком высоко заносил ногу, а другое, здоровое колено подгибалось от слабости.

– Господи! – повторил Буш. – Помалу! Помалу!

Хорнблауэр успел вскочить, подхватить Буша и опустить его в кресло. Тот тяжело отдувался. Крупное лицо, побледневшее от долгого затворничества, стало совсем белым. Хорнблауэр с тоской вспомнил прежнего Буша, могучего, уверенного в себе, с лицом, словно вырубленным из цельного куска дерева, тот Буш ничего не страшился и был готов ко всему. Теперешний Буш испугался своей слабости. Ему и в голову не приходило, что придется заново учиться ходить, и что ходить на деревяшке – вообще отдельная история.

– Отдохните, прежде чем начинать снова, – сказал Хорнблауэр.

При том, как Буш устал от своей беспомощности, как рвался он быть деятельным, в следующие несколько недель Хорнблауэру порой приходилось ободрять его в желании двигаться. Препона вставала за препоной, всякий раз неожиданная, и всякий раз огорчала Буша непропорционально своему масштабу. Лишь через несколько дней он превозмог слабость и головокружение, и, как только смог опираться на деревяшку, обнаружил – с ней все решительно не так. Трудно было подобрать подходящую длину, к тому же выяснилась удивительная вещь – важно расположить кожаный кружок под строго определенным углом к черенку. Браун и Хорнблауэр на верстаке в конюшне раз пять переделывали протез. Колено, на которое Буш опирался при ходьбе, распухло и воспалилось, пришлось изготовить прокладку для коленной чашечки, не раз и не два переделывать выемку на верхнем конце деревяшки, а Бушу – упражняться помаленьку, чтобы кожа на колене загрубела. А когда он падал – это случалось часто – то всякий раз ударялся культей, которой ушибы причиняли невообразимую боль.

С другой стороны, эти уроки ходьбы помогали скоротать долгие зимние дни, когда по приказу Бонапарта всех новобранцев со всей округи вновь подняли на поиски канувших как в воду англичан. Они пришли в проливной дождь, десяток дрожащих от холода мальчишек и сержант, мокрые до нитки, и едва сделали вид, будто обыскивают дом и пристройки – Хорнблауэр, Буш и Браун в это время благополучно лежали под сеном на неприметном чердачке. Рекрутов покормили на кухне по-царски, и они, наевшись досыта впервые за долгое время, отправились искать беглецов в другом месте – осмотрены были все дома и деревни на мили вокруг.