Под стеклянным колпаком

Письмо было из Парижа. Бергман долго его обдумывал и перечитывал вновь, пока не пришел к мудрому выводу:

— В ее положении — сцена большое утешение.

И послал Розе большую сумму денег.

«Купи себе бриллианты и другие украшения, одевайся как можно лучше. Стой перед толпою, как блестящая звезда».

О танцах новой босоножки заговорил весь свет. Особенно восхваляли серию под названием «Шахерезада», заимствованную из описаний «1001 ночи».

Роза выходила в легких костюмах, иногда полуобнаженная. В движения свои она влила страстность южанки. В ней горела капля огненной крови ее предков, впитавшей лучи жгучего солнца пустынь Африки и Месопотамии.

Европа переживала ужасное время. Никто не знал, что ожидает его завтра, и часто люди с тревогой обращали взоры к небесам, и какое-нибудь темное облако принимали за приближающийся «Дракон».

В те дни многие обратились к религии, и храмы были переполнены молящимися. Всевозможные секты находили многочисленных последователей. Особым успехом пользовались «адвентисты седьмого дня», проповедующие близость конца мира. Образовались и новые секты, которые Оскара Дайбна признали прямо за предреченного Антихриста.

Одному бойкому репортеру удалось разыскать старушку-мать воздушного пирата и выпросить его портрет, который и был воспроизведен в журналах, на открытках, и продавался повсюду в эстампных магазинах. Вот этот-то портрет и послужил предметом обожания для поклонников Сатаны.

Перед изображением Оскара Дайбна совершались кощунственные служения, вроде черной мессы, и ходили слухи, что при этом приносились человеческие жертвоприношения. Дело, однако, ограничивалось символическим принесением в жертву молодой девушки — невесты Сатаны.

Здесь кстати сказать, что находилось немало женщин, относившихся к Оскару Дайбну даже с поклонением, причем они были вовсе не прочь, чтобы он их похитил. Сочувствием Дайбн пользовался и среди анархистов духа, некоторых писателей, художников, а также среди тех, которые под анархизмом разумеют полную свободу совершать преступления и удовлетворять свои разнузданные инстинкты.

Но значительная часть людей ударилась в другую сторону. Неуверенность в завтрашнем дне и близость страшной катастрофы толкали многих на путь прожигания жизни: «Хоть день, да мой!»

Образовались целые клубы веселящихся, объявивших, что отныне все дозволено, и все условные перегородки рушились. Эти проводили время в беспрерывном пире веселья, в кутежах, оргиях. Иные, растратив все состояние, эффектно кончали самоубийством.

Никогда еще не зарабатывали такие огромные деньги театры, увеселительные заведения, рестораны, приюты наслаждения.

Именно этим настроением в значительной степени объясняется головокружительный успех Розы. Красавица-босоножка сводила всех с ума. Бесчисленные поклонники тщетно добивались благосклонности, кладя к ногам ее целые состояния. За выход ей предлагали отовсюду баснословную плату.

Роза разъезжала по Европе, пользуясь неизменно огромным, неслыханным успехом.

Последняя гастроль ее была в Монако. Здесь она получила приглашение от итальянских антрепренеров.

Подписав контракты, Роза взяла экспресс и вместе с горничной заняла купе. Танцовщице устроили восторженные проводы.

Поезд отошел, а толпа долго еще неистово кричала вслед, махая платками, зонтиками, бросая шляпы в воздух.

Уже совсем стемнело, когда экспресс нырнул в мрачный коридор туннеля.

Путешествие пока происходило безо всяких приключений. Роза стала дремать и, как всегда в эти полусознательные минуты перед сном, встал в глазах ее образ погибшего любимого человека. Невеселый смотрел на нее печально, бледные губы его будто силились сказать что-то. И Роза мысленно отвечала призраку:

— Знаю, знаю, милый! Знаю и сделаю!..

Поезд перевалил на итальянскую сторону. Внезапно он остановился на середине пути. Послышалась беготня, крики, замелькали фонари во мраке. Дверь купе распахнулась и на пороге явилось пять замаскированных человек. В то же время вся долина осветилась ярким светом.

Замаскированные бросились к Розе и после недолгого сопротивления связали и унесли. Никто из выбежавших пассажиров и поездной прислуги не решился вступиться за танцовщицу. Все, окаменев от ужаса, стояли, смотря вверх, где на близком расстоянии от земли висело в воздухе, грозно сияя разноцветными огнями, чудовищное пиратское судно…

XII Пленница

Оскар Дайбн угадал истину: Европа лихорадочно готовилась, пользуясь данной отсрочкой, к последней отчаянной борьбе. Не было, конечно, и речи о том, чтобы выполнить повеления воздушного пирата. Да и какими средствами удовлетворить ультиматум безумца, не желающего считаться ни с историей, ни со стремлениями целых народов?

Международный комитет государственной обороны пришел к следующему выводу, который, однако, решено было сохранять в тайне: