Под стеклянным колпаком

Я закрыла глаза, и музыка обрушилась на меня, словно ливень. Нога Марко скользнула вперед, коснувшись меня, а моя плавно двинулась назад, и мне показалось, что я приклеилась к нему всеми конечностями, двигаясь так же, как он, без всяких усилий. Через какое-то время я подумала: «Для танца не нужны двое, достаточно одного», – и позволила себе клониться и изгибаться, как дерево под порывами ветра.

– Ну, что я тебе говорил? – Дыхание Марко обожгло мне ухо. – Ты просто прекрасно танцуешь.

Я начала понимать, почему женоненавистникам удается выставлять женщин такими дурами. Женоненавистники похожи на богов: такие же неуязвимые и исполненные могущества. Они спускаются на землю, а потом исчезают. Поймать их невозможно.

После латиноамериканской музыки объявили перерыв. Сквозь створчатые двери Марко вывел меня в сад. Из окна танцевального зала лился свет и доносились голоса, но через несколько метров воздвигнутая тьмой стена гасила и глушила их. Под неярким светом далеких звезд деревья и цветы испускали прохладные ароматы. Луна куда-то скрылась.

Калитка в ограде закрылась за нами. Пустынная площадка для гольфа простиралась среди густо поросших деревьями холмов, и я с грустью припомнила знакомую мне обстановку: загородный клуб, танцы и лужайку с одиноким сверчком.

Я не знала, где именно нахожусь, скорее всего, где-то в богатом пригороде Нью-Йорка.

Марко достал тонкую сигару и серебряную зажигалку в форме пули. Сунув сигару в рот, он нагнулся над маленьким огоньком. Его лицо с резко высвеченными переходами света и тени казалось чужим и искаженным болью, словно у беглеца. Я пристально смотрела на него.

– В кого ты влюблен? – спросила я.

Несколько мгновений Марко молчал, лишь открыл рот и выпустил синее колечко дыма.

– Чудесно! – рассмеялся он.

Колечко расширялось и таяло по краям, мертвенно-бледное во мраке ночи.

Потом он произнес:

– Я влюблен в свою двоюродную сестру.

Я ничуть не удивилась.

– Почему ты на ней не женишься?

– Это невозможно.

– Почему?

Марко пожал плечами.

– Она же моя двоюродная сестра. Она собирается стать монахиней.

– Она красивая?

– Ее никто не коснется.

– А она знает, что ты любишь ее?

– Конечно.

Я умолкла. Преграда казалась мне совершенно нереальной.

– Если ты любишь ее, – произнесла я, – то когда-нибудь полюбишь кого-то еще.

Марко швырнул сигару себе под ноги. Земля стремительно наплыла на меня и встретила легким ударом. Между пальцами проступила грязь. Марко ждал, пока я приподнимусь, потом он обеими руками схватил меня за плечи и швырнул обратно на землю.

– Мое платье…

– Твое платье!

Грязь растеклась и прилипла к моим лопаткам.

– Твое платье! – Словно в тумане, лицо Марко наклонилось над моим. Капли его слюны попали мне на губы. – Оно черное, и грязь тоже черная. – Он бросился на меня, словно хотел продраться своим телом сквозь меня прямо в грязь.

«Вот оно, – подумала я. – Вот оно, началось. Если я буду вот так лежать без движения, это случится».

Марко вцепился зубами в бретельку у меня на плече и разорвал платье до самого пояса. Я увидела, как мелькнула голая кожа, словно бледная завеса, разделяющая двух смертельных врагов.

– Шлюха! – с шипением ворвалось мне в уши. – Шлюха!

Пыль рассеялась, и я увидела поле битвы целиком. Я начала вырываться и кусаться. Марко прижимал меня к земле.

– Шлюха!

Я врезала ему по ноге острым каблуком туфли. Он чуть повернулся, ощупывая место удара. Потом я сжала пальцы в кулак и врезала ему по носу. Это походило на удар по бронированному поясу линкора. Марко сел. Я начала плакать. Он вытащил белый платок и промокнул им нос. На светлой ткани расплылось темное пятно, как от чернил.

Я облизала соленые костяшки пальцев.

– Где Дорин?

Марко пристально смотрел куда-то за площадку для гольфа.

– Где Дорин? Я хочу домой.

– Шлюхи, все шлюхи, – говорил Марко, казалось, самому себе. – Да или нет – одно и то же.

Я толкнула его в плечо.

– Где Дорин?

Марко фыркнул:

– Валяй на стоянку и поищи на задних сиденьях всех машин. – Он вдруг резко обернулся. – Мой бриллиант.

Я поднялась на ноги и откуда-то из темноты вытащила свою накидку. Потом пошла прочь. Марко вскочил на ноги и преградил мне путь. Затем он нарочито медленно утер пальцем расквашенный нос и двумя мазками измазал мне щеки кровью.

– Я своей кровью заработал этот бриллиант. Верни его.

– Я не знаю, где он.

Но я прекрасно знала, что бриллиант лежал у меня в сумочке и, когда Марко повалил меня на землю, она улетела, словно ночная птица, в непроглядную тьму. Я начала подумывать, как бы увести его подальше, а потом вернуться одной и разыскать ее.

Я понятия не имела, сколько может стоить бриллиант такого размера, но, как бы то ни было, я знала, что немало. Марко обеими руками схватил меня за плечи.

– Говори! – приказал он, чеканя каждый слог. – Говори, или я тебе шею сверну.

Мне вдруг стало все равно.

– Он в моей сумочке, – ответила я. – Где-то в грязи.

Я ушла, а Марко остался ползать на четвереньках, ища в темноте еще один маленький кусочек тьмы, скрывавший сияние бриллианта от его бешеного взгляда.