Под созвездием северных «Крестов»

Карташ честно, до последней точки исполнил выданные ему предписания: пробыл в баре минут двадцать, несколько раз пересек зал – сходил в туалет, подошел еще раз к стойке, свернул к окну, выглянул наружу. Дольше необходимого в «Рассвете» не задержался – сама по себе романтика подобных заведений его отнюдь не прельщала.

В гостиницу Алексей вернулся около девяти. «Ну и как, успешно прокатился по своим делам?» – потягиваясь, поинтересовалась Маша, которая, дожидаясь его возвращения в кресле перед телевизором, там и задремала. «Нормально, в самый раз», – ответил Карташ. Никакой другой полезной информации гипотетические слухачи в тот вечер более не получили.

Зато гипотетическую наружку они с Машей работой обеспечили сполна.

В театр было поздно, в музеи и на выставки – безнадежно поздно, в ночные клубы еще рано, да и к тому же – так полагали они с Машей – у них впереди еще уйма времени, чтобы сходить куда душе угодно. И они провели остаток вечера, фланируя по Невскому, сворачивая на прилегающие улицы, прогуливаясь по продуваемым всеми ветрами набережным. Вдобавок опять сходили в кино, а опосля заглянули в кабачок на углу Жуковского и Маяковской с живой музыкой и досыта наслушались «битлов» в исполнении питерских ребят. Карташ, хоть к фанатам ливерпульской четверки и не относился, однако ж вынужден был признать, что лабают пацаны весьма и весьма на уровне. В общем, как говорится, провели время простенько, но увлекательно.

Но Алексей весь вечер ловил себя на неприятном ощущении, будто все, что происходит – происходит не с ним, а с кем-то совсем другим. Уж больно странны все те события, в центре которых помещается человек под именем Алексей Карташ.

И следом накатывали мысли и того чище. Ну, а как вдруг он, Алексей Карташ, вовсе не вышел победителем из схватки на железнодорожной насыпи? И сейчас он не гуляет по-над рекой Невой, а валяется на сыпучем гравии с ножевой раной в груди? Рядом шумит тайга, на лицо падает тень от стоящего рядом убийцы и в последний миг проносится перед глазами версия непрожитой жизни. Довольно причудливая версия, признаться…

Алексей отгонял от себя эти липкие, как паутина, мысли: стоило им поддаться, и они могли завести в вовсе уж непроходимые дебри разума.

Но он и в кошмаре не мог предположить, что на следующий день будет желать как раз того, чтобы эти безумные мысли – что он, дескать, лишь домысливает, воображает жизнь, – оказались сущей правдой.

Поскольку правда в реальности была еще страшнее, еще кошмарнее: он собственными руками убилМашу.

На следующий день им пришло приглашение на презентацию.

Глава 4 Вход бесплатный

Арсенальная набережная, дом семь. Знаменитые «Кресты». «Академия», ежели на фене. Они же – следственный изолятор номер один. Они же – учреждение ИЗ сорок пять дробь один. Комплекс строений темно-красного кирпича, огороженных кирпичной стеной того же оттенка, расположившийся на Выборгской стороне, на самом берегу Невы. «Кресты» – потому что оба четырехэтажных ее корпуса выстроены, если посмотреть сверху, в форме «греческих», то бишь равноконечных крестов. Quadrata, если кто сечет по-ихнему. Про архитектора «Крестов», некоего Антония Томишко, есть такая легенда: дескать, по окончании строительства пришел он к царю и говорит, от волнения путаясь в словах: «Ваше, мол, величество, а я тут для вас тюрьму построил…» «Н-да? – хмурится Наше Величество. – Нет уж, брат, это не для меня, это для себя ты крытку смастрячил…» И засадил архитектора в тайную одиночку (к слову сказать, тогда все хаты в «Крестах» были одиночными.) Там и сгинул Антоний, заживо замурованный. И, дескать, до сих пор та камера не найдена, существует где-то на территории, а неприкаянный призрак бедолаги по ночам бродит коридорами и стенает… Брехня, конечно, однако ж могилка Томишко и в самом деле не сохранилась, так что байка сия живет и по сей день… Елки-палки, каких имен собранье, как сказал классик, кто в «Крестах» только не сидел – Троцкий, Керенский и папа Набокова, Малевич, Заболоцкий и Лев Гумилев, Жженов, Бродский, Олег Григорьев… А вот теперь и имя Алексея Карташа будет вписано в почетную книгу сидельцев…

Это он так пытался развлечь себя. Не помогало ничуть.

«Автозак» притормозил, послышались лязг и скрежет, и сквозь Южные ворота «ЗИЛ» вкатил на территорию «Крестов».

Пассажиры притихли: прониклись, наконец. Да и Карташ почувствовал трепет, аж передернуло всего – англичане называют это «гусь прошел по моей могиле». Совсем как парень из братанов Стругацких, попадающий на Зону – тот тоже всякий раз чувствовал содрогание и мурашки. Ну, а «Зона», «Кресты» – какая, на фиг, разница…

Остановились. И некоторое время не происходило ничего.

– Чего стоим-то? – напряженным шепотом спросил кто-то.

– Чего, чего, – огрызнулся «адидас». – Машину снаружи осматривают… А ты торопишься, что ли, куда-то?!

Распахнулась дверца, конвоир скомандовал скучным голосом:

– Выходи давай. И, это, стройся.