Под сенью каштанов

Броуди вздохнула. Это самое «скоро» все никак не наступит. Она вывела на экран монитора строку поисковика «Гугл», набрала имя «Томас Эдвард Райан», и через несколько мгновений на компьютере перед ней развернулась старая коричневая фотография с пожелтевшими краями. Скорее всего, ее сделали на каком-нибудь параде, смотре или чем-то подобном. Томас Райан был снят до пояса, в старинной полицейской униформе с кучей медных пуговиц и куполообразной фуражкой под мышкой. Волосы у него были подстрижены непривычно коротко. Броуди вдруг обнаружила, что улыбается, глядя на молодое и привлекательное лицо деда, которого она никогда не видела. Он выглядел страшно серьезным, но было нечто такое в уголках глаз и лукавом изгибе губ, что позволяло предположить, будто он чрезвычайно доволен собой.

— Привет, дедушка, — прошептала Броуди, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Почему она сама не сделала этого раньше? Она и мечтать не могла о том, что найдет своего деда во всемирной паутине.

Она уже давно стала взрослой, но так и не встретилась ни с кем из своих родственников: ни с дедушками, ни с бабушками, ни с дядями, ни с тетками, ни с братьями или сестрами. Они с матерью всегда были вдвоем.

Броуди стала читать текст под фотографией. Она, конечно, знала о том, что деда убили в 1930 году, когда он помешал двум бандитам ограбить банк и один из них застрелил его.

Но, прочитав заметку, она обнаружила, что челюсть у нее отвисла от изумления, а глаза стали круглыми как блюдца.

— Оказывается, все эти годы мне лгали, — сказала Броуди человеку на фотографии, дойдя до конца страницы. — Но почему?

Как и ожидала Броуди, Диана со всем пылом увлекающейся натуры взялась за подготовку прощальной вечеринки для Эйлин. Праздник должен был состояться в саду, если позволит погода, или в доме, если пойдет дождь и будет холодно. Но вечер в самом конце июня выдался просто замечательным, и жаркий ослепительный шар заходящего солнца медленно стекал по начинающему темнеть небосводу. В воздухе разлилось предчувствие чего-то необыкновенного, как если бы и сад с нетерпением ожидал начала торжества.

Диана потрудилась на славу. К веткам деревьев были привязаны белые воздушные шарики, и свечи мерцали теплым светом на железном столе, на плечах обезглавленной статуи и во всех прочих местах, где их решено было установить по соображениям пожарной безопасности. С самого утра Диана носилась с идеей игр и лотерей, но тут вмешалась Броуди и заверила девушку, что в этом нет необходимости.

— Это же не детский утренник. Взрослым вполне достаточно пообщаться друг с другом.

— Но разве они не захотят немного перекусить и выпить?

— Захотят, конечно. Но, во-первых, мы попросили каждого из приглашенных захватить с собой бутылку вина, а во-вторых, легкую закуску приготовим мы с мамой. И ты можешь помочь нам, если захочешь. — Колин должен был прийти вместе со своими сестрами и братом, которые пообещали привести своих мужей и жен и даже взрослых детей, если те смогут найти нянь для своихотпрысков, — Эйлин уже трижды стала прабабушкой. Броуди не знала, приглашен ли Джордж и придет ли он, но надеялась, что нет.

— Можно я буду ответственной за музыкальное сопровождение? — с волнением поинтересовалась Диана.

— Конечно, можно. — Энтузиазм девушки внушал Броуди серьезные опасения.

В семь часов вечера она стояла в кухне и ждала первых гостей. По такому случаю Броуди надела свои новые белые брюки и прозрачную накидку. Диана возилась у стола, укладывая крошечные треугольные бутербродики пирамидой. В груде одежды, пожертвованной Иммиграционному центру, она разыскала длинную черную юбку и темно-зеленую шелковую блузку с пелериной до локтей, которые и позаимствовала на время.

— Вы похожи на героиню романа Джейн Остин, — отвесил ей комплимент Леонард Гослинг, который пожаловал на вечеринку первым.

Ванесса даже решилась нарушить свое уединение и отправилась в город, чтобы купить что-либо подходящее для «вечеринки на свежем воздухе», как она выразилась. Вернувшись, она сообщила Броуди, что в магазинах началась распродажа, и продемонстрировала ей пышное платье кремового цвета, устоять перед которым, по ее словам, она не смогла.

— Я снова могу носить двадцатый размер, — с удовлетворенным вздохом призналась Ванесса.

Рэйчел явилась в джинсах, из которых она, казалось, не вылезала ни днем, ни ночью, зато Поппи, которая росла как на дрожжах, была в ярко-оранжевом платьице с пеной кружев, рюшечек и оборок.

— Это нам купил папочка, — похвасталась Рэйчел. Вскоре прибыл и Тайлер, высокий, худой как жердь и нескладный, с несуразно тонкими и длинными конечностями и несколько рассеянным видом. Броуди решила, что юноша попросту стесняется.

— Как поживаете, миссис Логан? — поприветствовал он ее, когда их представили друг другу, но Броуди настояла, чтобы он обращался к ней по имени, без затей.

— Какое очаровательное сборище, — заметила Эйлин некоторое время спустя. Элла Фитцджеральд только что запела свою знаменитую «Я плачу всякий раз, когда мы расстаемся», и свекровь, смеясь, подхватила припев.