Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Роман смекнул, что дело худо. Ноги сами сделали два шага в сторону, и нож едва не коснулся поясницы — единобожец махал им уже не глядя, просто по кругу, как если бы факелом отгонял скалящуюся нечисть в дремучей чаще. Глаза его остекленели, небритое лицо кривилось, а пена по подбородку дала ясно понять, что дни его сочтены.

— A-a-a-!!! — завопил он и бросился прочь.

Роман спиной ощущал тепло спиральной колонны и с некоторой досадой наблюдал за удаляющимся единобожцем. Труп этот америкашка, наверняка. Оставалось только дождаться. И думать, как быть дальше, ведь он — следующий.

Но вот секунда. Вторая. Третья. Бежит ведь, ничего не происходит!

«И город средь ветвей».

Перспективу скорёжило, одна колонна наползла на другую и укрыла собой беглеца. Его крики смолкли, как и не было. Зато помимо мотива зазвучал голос из той самой постановки, так засевшей в голову Ольге.

«Долго будет тосковать по ней».

— Пропускаешь слова, сука! — осклабился Роман и оттолкнулся от неверного укрытия. — Мимо о-о-строва… на… стре-ежень…

Он запел хриплым шёпотом, фальшиво, и двинулся туда, где скрылась Ольга. Туда же сбежал и её сбрендивший дружок, которому он был обязан прохладой пулемёта в руках.

— На просто-о-ор… речной волны-ы…

Фанатик лежал неестественно свёрнутым, сложенным, как будто его только что из дорожного чемодана достали: колени у ушей, кисти под задницей, локти смотрят вперёд, а голени прокручены в суставах и аккуратненько опущены за спину — как там и были. Даже пикнуть не успел.

— Выплыва-а-али… расписны-ые…

Роман прошёл мимо изувеченного, глянув только искоса. Белые росчерки мелькали на переферии то там, то тут, и отвлечься значило бы погибнуть. Он должен быть следующим. И стал бы, питай транслируемая прямо в мозг песня хоть что-то, кроме тихого гнева. Кольца холодной змеи обвивали одну-единственную мысль, давно ставшую стержнем, главным стремлением.

Добраться до Ольги и посмотреть ей в глаза. Даже если белых близнецов придётся положить с десяток.

— Стеньки Ра-а-азина…

Она выскочила справа. Двигалась невероятно быстро, ловко. Она наверняка разорвала бы Романа пополам и уложилась во время между ударами его сердца, не заметь он два чёрных провала посреди одной из полупрозрачных колонн на одиннадцать часов.

— Челны…

Воображение почему-то наделило вспышки недостающими звуками выстрелов. Пули прошли спираль навылет, и зияющие глазницы на той стороне опрокинуло. Белотелая на пути к нему заверещала, задёргалась и оступилась. Инерция крупного, длинного тела сделала его неуклюжим, она подалась вперёд слишком сильно, и Роману хватило этого короткого мига впритык.

Последняя Плеяда навалилась на него, сшибла и придавила. Он жал на спусковой крючок, глядя в черноту беззвёздного космоса её глаз и ощущая гнилостную вонь из маленького рта возле самого лица, раскрытого в крике, перескочившем человеческий слух. Она колотила руками по земле яростно, но каждый последующий выстрел усмирял её. И вскоре последняя из белой троицы испустила дух.

Роман глубоко вдохнул и, собравшись силами, скинул с себя долговязый труп. Дуло пулемёта нагрелось и прикипело к белой коже, впилось в него в районе таза, чуть выше. Он стрелял ей в самое чрево, по диагонали.

Цинк с патронами опустел — весь оставшийся боезапас ушёл на белотелую. Роман огляделся, по раскрошенной колонне определил направление. Да, она бежала туда. Вперёд. Только вперёд. Единственно в этом теперь смысл его жизни. Существования.

Снова этот звук… Волнами, да с такой знакомой амплитудой, что аж зубы сводит! Откуда он?.. Что же так гудит? Капсула гибернации? Нет. Не она…

На полу валялся гордеев. Роман быстро нагнулся и поднял пистолет, прошёлся по нему взглядом — цел и заряжен. Возможно, обронила как раз она, убегая слишком быстро и чересчур торопливо.

Прошедшие сквозь спираль пули задели ту в нескольких местах, и теперь там текла голубая фосфоресцирующая «кровь», капая на чешуйки пола густыми, тягучими каплями прямо на нагие стопы прятавшейся тут Плеяды. Что бы это ни было, белотелые не применяли оружия, боясь его повредить. Но Роман же не боялся ничего. Ему было всё едино.

Но то, что увидел он спустя минуту, не могло оставить равнодушным даже его. Ему навстречу полз… доктор Сторци? Обширные пигментные пятна на старческой плеши кроваво-красного оттенка, кожа обвисла, меж ней и костями мышцы едва угадываются. Просвечивающий оттопыренные уши и глаза, светящиеся неоновыми бельмами. Живой труп. Потерявший клубок Ариадны слепец Тесей спустя пару десятков лет.

И вдруг слева — белые дреды. Роман инстинктивно отшагнул и укрылся за одной из колонн. Это лучше, чем просто стоять посреди витого леса. Иконникову сейчас веры нет. Никому нет веры.

Абориген сходу наступил голому старику на спину, нагнулся к нему, заглянул в бельма.

— Ты… меня… слышишь?.. — его голос был насквозь пропитан торжеством. — Я… почти… пришёл… Слышишь меня… старуха?.. Скоро свидимся!..

— Оно уже здесь, — засипело человеческое чучело, придавленное к полу. — Ты опоздал.

— Врёшь!..