Под сенью исполинов

Один из чужаков неожиданно вышел из-за укрытия, представ во весь рост. Белая поверхность скафандра не имела даже намёка на сочленения, стыки. Не было видно ни глазной щели на странно вытянутой голове да и вообще чего-то подобного — будто бы он был вытесан из монолита чистейшего мрамора! Ожившая статуя-заготовка без лица и пола! Только тонкая струйка пара порой вырывалась откуда-то из затылка — выбрасывались отработанные дыхательные газы. Фильтр визора, позволявший видеть в сумерках, отчего-то красил её пятью матовыми цветами, превращая в недокрашенную пастелью витую радугу…

Роман выстрелил дважды. Следом ещё, уже не веря глазам. Чужак сходил с траектории полёта пули загодя, точно каким-то непостижимым образом предугадывал её! При этом второй выглядывал из-за дерева: не прячась, неотрывно следя за действиями человека.

Нечаев по наитию выстрелил во второго. И поспешил перекатиться, чем точно спас себе жизнь — во все стороны полетели липкие щепки, песок взметнулся, а спустя миг образовавшаяся воронка жадно вбирала его обратно.

Чужаки укрылись. Майор вёл одиночный огонь и тут же перекатывался, надеясь, что густой туман хоть как-то его укрывает от их взора. Внезапно гулко ухнула винтовка; он обернулся и увидел «Осу» чуть позади, за деревом.

Бёрд! Извернулся-таки, уж звёздно-полосатый! Стрелял он по-ковбойски, от пояса, вторая рука висела неподвижно.

Наступило затишье. Роман не высовывался, не показывался и противник. Укрывшись за стволом, лёжа пытался что-то нащупать на повреждённой руке Бёрд.

— Майкл, ты слышишь меня?..

Как только Роман подал голос, маркеры целей на панели резко пришли в движение; он высунулся и, доверяясь автоматике «Осы», трижды выстрелил. Пули шли мимо. Чужаки перемещались перебежками, их длинные белые тела при этом комично подавались вперёд.

— Слышу, командир.

— Ты цел?.. Бежать можешь?

— Могу. Рука не двигается, — Бёрд отвечал как-то уж очень спокойно.

— Смещайся на пять часов! Под перекрёстный их подвести! Я тебя прикрою! — прокричал Нечаев. — Буров, Ганич — ответьте!

Но призыв сгинул в неясном шуме, наполнившем эфир сразу после атаки. Сердце майора колотилось бешено, пульс больно отдавался в виски. Вот, твою мать, и контакт первой степени! Напали без предупреждения! Ну, твари! Узнаете, почём нынче фунт лиха!!

«Из-за о-острова… на… стре-е-ежень! — затянул фальшиво Нечаев, мерно клацая спусковым крючком крупнокалиберной винтовки. — На просто-ор речной волны-ы…»

«Я советую учесть сто пятый параграф Устава» — внезапно встрял Ординатор.

«Плевать!.. — мысленно отмахнулся Роман, тихо стервенея. — Выплыва-ают расписны-ые Стеньки Ра-азина челны!..»

Его швырнуло в сторону, «Оса» трёхсоткилограммовой махиной впечаталась в ближайший ствол. Панель перед лицом тревожно моргнула, стоны сопротивления механизмов слились в краткий заупокойный хор. Чтобы укрыться вновь, потребовалось значительно больше сил — текучий песок, казалось, был с чужаками заодно.

Датчик движения заверещал: Бёрд менял позицию, чужаки клюнули и последовали за ним. Но маркеров было пять! Неожиданно нарисовавшиеся ещё две цели быстро приближались с той же стороны, что и первая пара белотелых. Нечаев выругался.

— Это они… С-саранча!.. Они уже здесь!

Канал был общим, и голос принадлежал Ганичу. Он хрипел, с трудом наполняя лёгкие воздухом, и тянул слова, будто перенесший инсульт старик — тяжёлое ранение, почти наверняка…

— Леонид Львович! Молчи, береги силы…

В ответ донёсся странный булькающий смех.

Очередной выстрел рассёк полумрак идеально ровной чернотой; донёсся хлопок и глухой стук. Но уже в следующую секунду винтовка Бёрда трижды гулко огрызнулась — чужак не попал. Нечаев залёг, наблюдая за смещением неприятеля и ожидая визуального контакта со второй парой. Он всё же надеялся, что это свои…

Теолог уже в голос рыдал.

— Я скажу!.. — хрипло прокричал он сквозь слёзы. — Я не хочу так, я… Слушайте!.. Слушайте!.. Я… я не тот, за кого себя выдавал последние девятнадцать лет!..

Это были не свои. Две белые фигуры — долговязые, тонкие, глянцевые, будто шахматные ферзи из слоновой кости — бежали по направлению к ним, рассекая песок и нередко теряясь на его фоне. Эфемерные, почти радужные шлейфы пара тянулись за ними, долго не рассеиваясь.

— Матвей Михайлов моё имя!.. Я — майор Михайлов!.. — заорал в исступлении теолог и зашёлся булькающим не то кашлем, не то смехом.

Михайлов?! Бредит. Плохо дело…

Нечаев приподнялся. Пришельцы действовали строго парами: один перемещается, второй прикрывает. Бёрд уже достаточно далеко увёл первых, но те умело маневрировали меж стволами, и подвести их под перекрёстный огонь никак не получалось. Почему-то.

Один из «Сапфиров» медленно брёл ко взгорку, Нечаев разглядел волочащийся по песку обрывок кабеля. Судя по всему, это был Буров. Ганич лежал около перевёрнутой платформы, окружённый контейнерами.