Под сенью исполинов

Нечаев осмотрел место, на которое тот указывал. Надо же было такому случиться! Калибр четырнадцать с половиной на то и существовал, чтобы прошибать даже качественную углепластиковую броню при определённых условиях. А тут ещё и попадание прямо в слабозащищённое сочленение в районе примыкания руки к торсу.

– Больно? – виновато спросил Роман, помогая Санычу подняться.

– А вам что, не досталось?..

– До челнока ещё два километра. Я вообще не очень понимаю, как Якут нас предупредил тем, что увидел – Рената-то хрен пойми где! Орешек нас вообще не должен был соединять! – разойдясь, Нечаев сыпал прозвищами.

В условиях боя солдаты Союза получали от Ординатора не поочерёдную персональную помощь, что грозило фатальным и, главное, очень быстрым истощением психосервера. Ординатор действовал иначе: выравнивал все чувства, эмоции и ощущения, соединяя подопечных в одну нервную квазисистему. Боль, страх, отчаяние; гнев, жажда мести, злость – всё делилось поровну.

Александр Александрович поднялся, но винтовку взять уже не смог. Видимо, серьёзные повреждения получили некоторые сервоприводы экзотела.

Павлов бегло оглядел место приземления атаковавшего их существа, попутно не забывая следить за периметром.

– Таракан какой-то… – Нечаев подсветил его фонарём.

– Лишь бы не сколопендра… – надломившимся голосом произнёс командир. Прозвучавшая фраза уж очень походила на мольбу, но никто не придал этому значения.

Песок в подсвеченном месте почти не выдавал тайн набросившейся на людей твари. Чётких следов не осталось, за исключением нескольких тёмных пятен размером с ладонь «Осы». Это, очевидно, была её кровь.

– Живучая, – хмыкнул Роман. – Выстрела три-то я чётко в неё положил.

– Ты видел… её? – спросил странным тоном Подопригора. Складывалось впечатление, что он чем-то чрезвычайно обеспокоен.

– Длинная. Змея какая-то что ли…

– Змея так не перемещается… Тв-в-вою мать… – он неровно дышал. – Я, похоже, с ума схожу!

Оставаться на месте не имело смысла. Изготовившись, космопроходцы двинулись дальше, к челноку. Теперь уже и речи не могло быть о беге. Спешить на полученный от Ренаты сигнал они могли теперь разве что быстрым, но очень осторожным шагом, вслушиваясь в каждый шорох.

Впрочем, последнее-то как раз и не принесло бы никаких результатов. Звучало весьма нелогично, бредово даже, но факт оттого не переставал быть фактом: «смех», который тварь издавала будучи вне поля зрения, слышался только когда его не пытались расслышать.

Каждый про себя отметил эту особенность. И молчал. Пуще всех, так сказать, молчал Подопригора. Потому что он изо всех сил гнал от себя некоторые ещё более бредовые мысли, рождённые конкретными, прямыми, как рельса, аналогиями…

Вскоре до окончания леса вообще оставалось рукой подать – впереди то и дело проскальзывали ярко-белые вертикали света. Но они не успели до них дойти.

Гигантская масса в молниеносном броске сбила всех троих разом; кто-то от неожиданности выстрелил куда пришлось. Павлов прокатился кубарем, попытался подняться, но его швырнуло в сторону. Он врезался плечом в дерево и, резко перевернувшись, рухнул в песок.

Что-то орал Нечаев. Истошно вопил Подопригора.

Экзотело каким-то образом помогло восстановить сбитое ударом дыхание; нашарив рукой винтовку, Роберт встал. Он почти уже нажал на спусковой крючок, но оцепенел, не в силах даже пошевелиться.

– Стреля-а-ай!!! – кричал Нечаев, рыская вокруг в поисках оружия, выбитого внезапным броском.

Командир был прижат грудью к песку. Его целиком накрывало нечто членистое, змееподобное, с десятками подвижных крючковатых лап, колотивших по поверхности. Бесконечные и бесценные мгновенья Роберт пребывал в ступоре.

Укол в мозг, ток по спине…

Тварь впилась Подопригоре в ногу, Павлов чуть не оглох от его крика. Он вскинул винтовку, но гадина уже, частью гигантского тела стоя на спине командира, потянула вверх его ноги, будто желая отломить одну половину добычи от другой. Вопль Подопригоры резко оборвался.

Ординатор во второй раз пробился сквозь скорлупу оцепенения, и палец нажал на спусковой крючок. Крупнокалиберная винтовка изрыгнула несколько пуль, чудовище, вереща и визгливо посмеиваясь, с невероятной ловкостью бросилось в сторону. Спустя мгновение, Нечаев надрывно кричал и тоже поливал влажный полумрак беспорядочным огнём, разыскав отброшенную ударом винтовку.

Он ещё орал, сыпля в туманную глотку леса проклятья, а Роберт уже тащил командира к свету. Якут не смотрел наверх, не оглядывался по сторонам, хоть и слышал перемещение многоногого чудовища где-то очень близко. То и дело тварь визжала и, с хрустом обдирая деревья, уносилась прочь. Но всякий раз возвращалась, чтобы тут же нарваться на прицельный одиночный огонь.

Звуки перемешались, но Роберт готов был поклясться, что Роман что-то бойко, надрывно поёт. Каждый его выстрел попадал в цель, попеременно порождая визг и уже не смех даже, а клокочущий зацикленный крик.