Под псевдонимом Серж

Они не спеша в течение часа поездили по центральным улицам и площадям. Это был уже другой Тегеран, не тот, что смотрелся на окраине. С самого начала войны в иранскую столицу хлынул поток беженцев из Европы. В основном это были состоятельные люди, стремившиеся избавиться от опасностей войны. Они сумели перевести свои капиталы в Тегеран и жили вольготно. Их можно было видеть в роскошных автомобилях, в дорогих ресторанах и магазинах. Конечно же среди беженцев скрывались и гитлеровские агенты.

Нарядные женщины в тёмных очках и цветастых платьях, плотно обтягивающих их фигуры, резко контрастировали с персиянками окраин, облачённых в просторные чёрные одежды. Модных женщин сопровождали не менее модно одетые мужчины с гладко зачёсанными волосами. Кольца и перстни на руках мужчин, дорогие серьги, ожерелья и браслеты, украшавшие женщин, – всё это, похоже, выставлялось напоказ, символизируя довольство и богатство, особенно в этом городе, где рядом давала себя знать нищета. Даже в богатых кварталах часто попадались оборванные люди, нищие просили подаяние.

Балезин постепенно вспоминал всё, что было ему знакомо 20 лет назад. И в то же время отмечал для себя новое, увиденное сейчас. Реконструкция Тегерана началась в 1925 году, когда Балезин был уже в Москве, а Иран, тогда Персию, возглавил шах Реза Пехлеви. По его приказу многие старые постройки были снесены, а на их месте проложены широкие проспекты и бульвары, разбиты утопающие в зелени парки. Улицы и площади украсили новые здания, построенные зарубежными архитекторами, отели, банки, многочисленные коттеджи в северной части города, где обосновались богатые иранцы и эмигранты-европейцы. Сразу бросалось в глаза, что город заметно вырос, и по площади, и по населению.

Наконец машина остановилась недалеко от самого большого базара под названием «Эмир».

– Жди меня, – сказал Алексей Ашоту и вышел из машины.

Было уже жарко, первая половина октября для Тегерана ещё лето. Шумели листвой платаны, яркое солнце заставляло жмуриться. Вдали сияли белизной вершины гор.

Базар «Эмир» раскинулся на огромной территории. По сравнению с двадцатилетней давностью он был уже крытым строением, состоящим из нескольких обширных помещений, соединённых множеством узких коридоров. Через небольшие отверстия в сводчатых потолках едва проникал дневной свет. По обе стороны коридоров располагалось множество мелких лавочек и магазинчиков. Тегеранский базар – это своего рода государство в государстве.Здесь есть всё: бани, харчевни, мечети, духовные семинарии – медресе. Здесь неграмотному человеку местные писари за небольшую плату быстро сочинят жалобу или прошение. Здесь же, на базаре, располагаются всевозможные кустарные мастерские, которые, хоть уши затыкай, оглушают стуком молотков чеканщиков, звоном медной посуды. Ну а про товары и продукты и говорить нечего – на любой вкус.

Балезин осмотрелся и двинулся в нужном направлении, пробираясь через толпы посетителей, обходя навьюченных мулов и крестьянские повозки с овощами, фруктами и мясными тушами. Из ближайших харчевень смачно попахивало жареной бараниной.

Выйдя вчера от Гладышева, он был ещё долго под впечатлением встречи. «Опять случай!» – приговаривал он сам себе. Но то, что он увидел, а точнее кого увидел, войдя в магазинчик – лавку по продаже ковров, повергло даже его с крепкими нервами в шок. Будь он математиком, он назвал бы это «случай в квадрате».

В полутёмном магазинчике обилие ковров создавало запах, чем-то напоминавший запах нафталина. Балезин вдруг вспомнил 1919 год и лавку Вербицкого – что-то общее было между ними. Из-за одного из висящих ковров навстречу вышел хозяин, худой, высокого роста и тоже, как и Алексей, одетый по-восточному.

Они стояли в нерешительности друг против друга, не зная, с чего начать. Про такие встречи говорят: пароль не нужен.

– Ну, ударь меня, ударь! – первым заговорил хозяин лавки. – Врежь мне в торец!

– За что? Ты же меня не бил.

– Я не бил, но от моих подручных тебе тогда досталось. Ну, съезди мне в морду, и я успокоюсь!

Хозяин лавки был тем самым долговязым следователем, который допрашивал Алексея перед тем, как представить Фитину, и которого Алексей за высокий рост и худобу окрестил «Жердяем». Сейчас же его удобнее было называть «торговец».

– Прекрати демагогию, – сухо отозвался Балезин. – Мы здесь не для того, чтобы сводить счёты.

Ковровый магазин оказался не таким уж маленьким, как могло показаться на первый взгляд. «Торговец» отодвинул два висевших ковра в сторону и в заднем помещении, служившем складом товаров, Алексей увидел перед собой прекрасно оборудованную комнату с передатчиком и фотолабораторией.

– Я слышал, ты хорошо рисуешь? – спросил он. – Сумеешь со слов написать портрет?

Торговец, он же Жердяй, пожал плечами:

– Попробую.