Под провокатором (СИ)

Маленькая несчастная Льеда. Помню день чествования дня отрицания, когда господин Николас объявил, что его дочь, вовсе ему не дочь, а некий генетический эксперимент его предка. Выращенная из пробирки девочка, специально для Раббинович, чтобы старуха на старости лет могла обзавестись новым телом. Мы долго не могли отделаться от шока, но со временем с этой идеей свыклись. Стало сразу ясно, почему Рош следил за девочкой, как за зеницей ока, не выпускал лишний раз из дома и лишал всяких прелестей подростковой жизни. Подпортят тело, Николас будет отвечать головой. Я сцепил зубы, жаль в тот день я так и не смог трахнуть эту белокурую милашку. Если бы старуха смогла осуществить свой ритуал, то представляю её рожу, узнай она, что юной сочной девственницей ей уже не походить.

Рош сказал, что Лъеду похитили прямо из его рук. Девица — словно шарик для пинг-понга, только в этот раз, перехватили её прямо над игровой сеткой, да еще и некто третий. Сучка. Я, конечно, был удивлен, что такая красотка осталась нетронутой после двух месяцев заключения среди этих варваров и дикарей. Ник провёл ей полный мед осмотр по прилёту, чистенькая, как стеклышко, идеальная Льеда.

— Лео, — прервал мои размышления Шон. Я глянул на него, его бесконечно тарабанящая по полу нога, люто действовала на мои нервы. — Лео, у меня Везувий закончился, — сказал он и посмотрел на меня расширенными зрачками.

Мда. Так загоняться из-за какой то юбки. Ну, хотя у Шона было много поводов загоняться по поводу Беатрисы. Его семья, не умеющая обращаться с капиталом, давно стала садиться на мель. Их уже бы выперли из Правящих, не водись наследник семейства с Кимами. А вылететь из Правящих означает…брр. И дело даже не в статусе, богатстве, положении, значимости… это дверь, запечатанная за семью замками, для всего мира. Думать даже не хочется. Что будет с его семьей теперь — неизвестно. И я всё никак не мог разобраться, была ли привязанность Шона к Бее — чем по потребительским, или он реально на неё запал. Насчёт второго, новости у меня для него были не самые лучшие, ну помимо её смерти, конечно.

— Как скажешь, дружище, — лениво сказал я, вставая со своего кресла.

— Ты уходишь? — нервозно сказал он.

— Ухожу, ты, наверное в стене взглядом дыру прожег, моргай хотя бы, а то жутко выглядит.

— Угу, — сказал он. — Страшно. Тебе то что. Терять нечего.

— Кто виноват, что ты так высоко метил…, мог же охомутать кого попроще, чем Ким, ну был бы менее статусным, что плохого-то. В итоге сидишь у разбитого корыта.

— Б*ять, боюсь дома появляться. Отец так зол на меня…, наши фермы истощаются, что будет потом…

— Не завидую я тебе. Ну, претензии надо бы предоставлять своим предкам, тебе просто не повезло. На сколько еще хватит эссенции?

— Без дохода, на пару месяцев.

— Может успеешь забраться под юбку еще кому-нибудь? — заржал я.

Шон свесил голову, стуча носом ботинка по полу, а я, развернувшись, направился в кабинет отца, параллельно отправив сообщение своему спонсору, что бы мне подвезли пачку Везувия. Жалкое утешение для бедолаги Шона.

— Пап, — сказал я, отворив массивную, тяжёлую дверь.

— Проходи, Лео, — сказал он. — Шон уже ушёл?

— Уходит, — я прошёл и сел в мягкое кожаное кресло, которое располагалось напротив него.

Отец тем временем вызвал голографический экран, наблюдая на камерах, как Шон покидал наш дом.

— В кого ты такой гостеприимный? — сказал отец, намекая на то, что я даже не проводил своего друга.

— В тебя, — прыснул я.

— Я бы не сделал ничего настолько непредусмотрительного. Сначала провёл бы его, потом пришёл ко мне. Если ты пришёл поговорить, а я знаю, что ты здесь за этим.

— Да нет, просто, скучно стало.

— Да, неужели? — вскинул брови отец.

— Ты я смотрю, без настроения. Это из-за Беатрисы?

Отец грузно выдохнул, и встал из-за стола, подходя к антикварной витрине, где у него лежали самые любимые эксклюзивные сорта вин.

— Не могу сказать, что я прям опечален, но признаюсь, мне жаль.

Да уж.

Он налил себе в широкий бокал вина, покрутил его, наслаждаясь букетом, и поднёс к губам.

— Знаешь, не скажу, что я в восторге, что ты изменял маме, — пробубнил я, жалея, что вышло как-то обиженно по детски.

— Ну, зато я был в восторге. Кого волнует, что думаешь ты, пока ты живёшь без хлопот и забот, пожиная плоды моих трудов. — я поджал губы. — Кроме того, может, стоило и тебе поработать своим дружком, и залезть в трусы к Зои?

— Она кстати, для своего возраста горячая штучка, — прыснул я, вовремя опомнившись, что два дня назад мы ее похоронили вместе с мужем и дочерью, добавил. — Была, по крайней мере. Всё равно, я же вижу, что ты опечален. Тебе нравилась Беа?

— В постели она творила что-то невероятное, и вот это мне нравилось, — сказал отец.