Под призрачным прикрытием

– Палатка и довольствие – это по моему распоряжению, – объяснил Юрий Юльевич так, словно его распоряжение равнялось королевскому указу, которому противиться никто права не имеет, в том числе и Иващенко.

– И…

– И хочу вот с тобой поговорить о твоих дальнейших планах.

– Я о своих планах уже говорил. Направление – строго на Марсель. Курс – французский Иностранный легион. Там людей с моей биографией принимают без проблем.

– Не только там. Там-то как раз и могут возникнуть проблемы. Поскольку там тебя никто не знает и никто не сможет оценить по достоинству. И ситуация вполне может возникнуть такая же, как на зоне. В легионе, я слышал, тоже не командиры правят, а авторитеты. Причем, как мне говорили, группы делятся по национальному признаку. Пару лет приходится служить и отдавать большую часть жалованья этим авторитетам. Законы там волчьи.

– Как раз служба для волкодава… – ухмыльнулся Иващенко. Но и ухмыльнулся он продуманно-задумчиво, словно бы слова полковника поколебали его уверенность.

– А у тебя что, какие-то особые привязанности к Франции? Жена там, что ли? – поинтересовался полковник словно бы между делом.

Виктор Волкодав его намерения понял без труда. Еще одна проверка на «вшивость». Предстоит, то есть, эта проверка. Будут пытаться проверить через жену, не удовлетворившись данными в Интернете.

Однако полковник Селиверстов дал возможность Виктору Юрьевичу перед отправкой на операцию связаться с женой. Сначала к ней пришел человек и поговорил, объяснил ситуацию, предоставил кое-какие финансовые средства от мужа и оставил трубку с кодированным каналом связи и контролем от прослушивания. Потом и сам Виктор Юрьевич позвонил. Теперь уже и с его стороны жена была предупреждена, проинструктирована и, в случае проверки с украинской стороны, будет вести себя соответствующим образом. Адекватно, короче говоря, ситуации.

– Нет. Жена у меня в станице сидит. Дома. На Кубани. Как устроюсь во Франции, думаю ее позвать. А пока ей там и делать нечего. Работу найти не сможет.

– Она у тебя кто по профессии?

– В школе ботанику преподает. Во Франции ей работы, думаю, не найдется. Там на русском языке ботанику преподавать будет некому. Да и служат бойцы легиона не в самой Франции. Пока еще контракт отработаю… Время все расставит по местам. Я так далеко стараюсь не заглядывать.

– Тогда что тебя туда так манит? В Европу хочется?

– Не очень. Не люблю я европейцев. Мужиков там нормальных большой дефицит, и общаться, похоже, вообще не с кем. А на всякую «голубизну» у меня всегда кулак чешется, и нога непроизвольно стремится им задницу распинать до ширины главной городской площади. Просто вижу там для себя наибольшую безопасность. Бойцов Иностранного легиона не выдают даже по ордеру Интерпола. А меня могут и в международный розыск объявить.

– Не просто могут, но и уже объявили, – откровенно соврал полковник.

Если соврал, значит, поверил полностью в историю Иващенко, поверил во все эти материалы в Интернете. Подготовительная работа была проведена кропотливая и качественная. Отдельные факты можно было даже проверить. Скорее всего, через Интернет что-то и проверяли, если успели. И еще будут проверять. И нашли или найдут подготовленные ГРУ подтверждения. Впрочем, в этом можно было бы и не сомневаться. Если бы Юрий Юльевич не поверил, он не стал бы вести сегодняшний разговор, не стал бы так настойчиво вербовать Иващенко в свой спецотряд. А в том, что весь разговор – это только вербовка, сомневаться, похоже, не приходилось. Сам вектор разговора на это указывал. И Шилохвостов тут же подтвердил это, по-армейски сразу перейдя к конкретному делу.

– Я к чему тут с тобой разговор веду? Понимаешь?

– К чему? Не понимаю, товарищ полковник, хотя и догадываюсь.

– Обязан догадаться. Не мальчик дошкольного возраста. Ты – опытный военный разведчик. И такие люди нужны Украине. Я не вижу большой для тебя разницы, где служить. Во французском Иностранном легионе или в спецотряде «Тень», которым я командую. Кстати, на днях нас обещают перевести в статус бригады…

– А я, товарищ полковник, разницу все же вижу, – спокойно, но упрямо ответил Виктор Волкодав. – Даже при статусе бригады.

– И в чем эта разница заключается?

– Незадолго до встречи с трибуналом слышал я какую-то песню. Не знаю ни автора, ни исполнителя. Женщина какая-то пела. Но слова мне запомнились. Может быть, не точно, но смысл я помню: «И все ж, пока есть офицерская честь, Россия жива, и она еще есть».

– Она есть, я понимаю. Большая, сильная и грозная. А ты? Есть или ты только был? Как офицер ты еще есть?

– Есть – офицерская честь. Я присягу России давал.

– А она тебя «бросила»…

– Страна и люди – это разные понятия. «Бросить» могут только люди. Я как-то читал исследование французских историков. Они головы ломали, как Наполеон умудрился потерять в России свою армию, не проиграв больших сражений, не потерпев разгрома. В документах копались, исследования проводили. И что оказалось?

– Что?