Под прицелом: Бывший разведчик разоблачает махинации БНД

– Ну, я как бы мимоходом спросил своего приятеля, есть ли на самом деле у нас источник в БНД. Знаешь, что он мне на это ответил? Нет, не знаешь, погоди, я тебе скажу. Он сказал: "Нам даже не нужно это знать, больше того, это даже хорошо, что мы этого не знаем. Так мы можем проще сконцентрироваться на выполнении задания и не должны в наших действиях учитывать защиту агента". Но факты говорят сами за себя, заметил мой друг. Но теперь, как мне кажется, наша еда проварилась достаточно. С этими словами Евгений вернулся к нашему борщу.

– Так, теперь посолить и поперчить. Для настоящего борща в конце еще в каждую полную тарелку добавляют немного петрушки, – завершал Евгений свой рецепт.

Запах был фантастическим. Евгений порезал хлеб и налил еще красного вина. Но не успел я опустить ложку в пахучий борщ, как он крикнул: – Стоп! Собственно, в каждую тарелку нужно добавит еще кислой сметаны! -… которую нам на высоте двух тысяч метров над уровнем моря нам просто неоткуда взять, – прервал я его, глотая слюнки, и добавил, больше извиняясь, чем объясняя: – нужно же отдать небольшую дань этой лесной глуши здесь наверху, в лесной глуши. – Да, ты конечно прав, – сказал он, помедлив, и полез вниз к своему рюкзаку, – но, если честно, хороший борщ нельзя есть просто так, без сметаны.

Быстрым движением он, как фокусник, поставил на стол маленький пластмассовый стаканчик со сметаной: – Борщ без сметаны, это как бы настоящий…, – он умело снял со стаканчика крышечку из фольги и бросил в каждую тарелку по полной столовой ложке сметаны: -… культурный большевизм. С громким смехом мы принялись за еду.

– Я прочел все. С моей стороны я не вижу никаких проблем. Но вот себе ты этим только усложнишь жизнь, – тихо, почти всхлипывая, сказал мне Евгений. Прошло два дня после нашей встречи в горах. Рукопись, вернее, черновик, лежала в серой папке у него на коленях. – Но для книги этого мало, – поучительно заметил он. – Ты прав, это только главы, которые могут быть для тебя интересны или опасны. Часть из этого я вообще выброшу, – пояснил я. – А что с другими историями? Ты мне их покажешь? – полюбопытствовал он.

Мой ответ был прост: – Нет! Кроме того, я взял с собой только эту часть. Он пошутил: – Ты был и остался неисправимым агентуристом. Ничего не выдавать. Но то, что я прочел, ты, по моему мнению, можешь спокойно писать. Я не вижу в этом никаких проблем. Кроме того, ведь скоро выйдет книга, тогда я позже прочту остальное. – Я даже напишу тебе на книге дарственную надпись, если хочешь, – подтрунил я. Он постучал всеми пальцами обеих рук себя по лбу: – Точно! А я поставлю ее в моем кабинете на полку! Прекрасная идея! Ты самый лучший друг!

Он был последним из бывших агентов, кому я давал прочесть части рукописи. И самым важным! Я хотел быть уверенным, что не пропустил ничего, что после публикации могло бы повредить кому-либо из агентов. Кроме того, мне нужно было их одобрение канвы моего сочинения. С одной стороны, самоконтроль, с другой – защита источников. Такой подход себя оправдал и привел к тому, что эти люди порой помогали мне существенными дополнениями и напоминали о том, что я позабыл.

Один из этих бывших агентов, которого я уже давно не видел, прочтя рукопись, буквально бросился мне на шею. Он ничего не знал обо всей травле меня моим бывшим работодателем и был очень рад, что я, не выдав его имени, уберег его от неизбежной беды. Из первоначальной благодарности с годами развилось обоюдное глубокое доверие, которое никто бы не поставил на карту. Я так точно нет.

Другой агент только из рукописи узнал обо всех связях, мотивах и подоплеке того, что происходило, о чем он прежде не имел понятия. Этим я, по крайней мере смог на практике доказать, что самым важным для меня всегда оставалась забота о безопасности моих агентов. Со слезами на глазах он уверял меня: – Я не хочу, чтобы то, что я тебе сейчас скажу, прозвучало слишком напыщенно, но я очень горжусь тобой.

С моим нынешним собеседником мы порой встречались по нескольким причинам. В основном, я хотел, конечно, показать ему определенные места в тексте и узнать его мнение. Кроме того, мы уже давно планировали совместное путешествие к морю. Он был страстным рыбаком и хотел забросить удочку в открытом море. Но еще важнее для меня было узнавать последние новости из Москвы. Слишком многие вопросы оставались открытыми. И только он мог хотя бы частично осветить некоторые моменты.

Чего хотела на самом деле добиться от встреч другая сторона? К чему в действительности стремились мои бывшие работодатели? Действительно ли техника в Праге вышла из строя? Врали ли мне? Или меня просто проверяли? Что делал "Вольфганг" со своим "швабским" партнером? Почему после этой операции все, как русские, так и немцы, едва ли не притворились мертвыми и тихо исчезли? Вопрос за вопросом.