Под прикрытием

– Я могу нарисовать схему расположения электродов простейшего стержневого пентода[42]…

– «Пентода»?! ХАХАХА!!!

Прижимаю руку к сердцу:

– Да, поймите, Владимир Васильевич! Передавать радиосигналы очень далеко – конечно очень важно, но АРХИВАЖНО(!!!) принимать их – не только сидя дома на стационарный приёмник, но и в любом месте – в автомобиле, в трамвае… Прогуливаясь пешком в парке, даже. А для этого нужна миниатюризация радиоприёмников – до размера книги, к примеру.

– «До размера книги», говорите? Да, Вы хоть понимаете, какую ахинею несёте?! – психует тот, – покиньте помещение, молодой человек и не морочьте мне голову всяким бредом.

– Да, давайте хоть попробуем…

– Я сказал: идите!

Ещё раз посмотрел внимательно на него, потом посмотрел на себя – как бы со стороны и сравнил…

Да!

За редким исключением конечно, но мне – не достучаться до хроноаборигенов-специалистов: уж слишком они о себе – любимых, высокого мнения.

Включаю «заднюю»:

– Ладно, до свидания… А кто такой «Васька Пупкин», не подскажите?

«Прикалывается поди и, никакого Васи Пупкина – не существует в живой природе…».

Презрительно, по-снобистки фыркает:

– Да, такой же фантазёр и баламут как Вы. Можете найти его у нас на втором этаже в стеклодувной мастерской и вдоволь поговорить об вашем «стержневом пентоде».

Чуть ли не в пояс дурашливо кланяюсь:

– Ладно, спасибо Владимир Васильевич на добром слове и, ещё раз: «давай, до свиданья».

С другими руководителями лабораторий разговор был ещё более краток!

Даже, с постоянно сильно занятом и чем-то озабоченном Вологдиным, мы не нашли общий язык… Меня просто посылали прогуляться лесом – бывало вежливо, бывало – не очень.

Впрочем, понять их можно: без всякого сомнения – вот-вот грядут перемены и сокращения и, попробуй только заикнись не в тему с «генеральной линией» – вылетишь первым.

С началом НЭПа у Нижегородской радиолаборатории появился мощный конкурент – который в конечном итоге её и «съел». По решению VIII Всероссийского электротехнического съезда в октябре 1921 года, все национализированные предприятия «слабого тока» (телефонной, телеграфной и радиопромышленности), с марта 1920 года вошли в состав «Электротреста» – подчинявшегося отделу электротехнической промышленности ВСНХ. Тогда же, Президиум ВСНХ принял решение о создании «Государственного электротехнического треста заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) и об объединении в нём всех предприятий электротехнической промышленности Северо-западного региона страны. Правление «ГЭТЗСТ» организовало новый электровакуумный завод в помещении бывшего петроградского завода «РОБТиТ», с радиолабораторией, проектным, монтажным и конструкторским бюро. Лаборатория получает наименование «Центральная радиолаборатория» (ЦРЛ) и постепенно начинает как курочка Ряба «грести под себя» – переманивая ведущих радиоспециалистов из других городов.

Начальник Главэлектро ВСНХ Куйбышев предложит работающему сейчас в Нижегородской радиолаборатории профессору Вологдину перейти в «ГЭТЗСТ» – чтобы возглавить радиопромышленность и, тот не сможет отказаться от искушения стать из провинциала столичным жителем. В октябре 1923 года, Вологдин займёт пост директора «Треста по радио» и сделает на заседании правления «ГЭТЗСТ» доклад о необходимости концентрации в Петрограде всех инженерных кадров – до того разбросанных по отдельным радиолабораториям страны в Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Одессе и других…

Короче, говоря своими – современными мне словами: питерские нагнут нижегородских!

Это будет смертельным приговором не только Нижегородской лаборатории – которую окончательно закроют в 1928 году.

Все предприятия советской радиопромышленности сосредоточат в Ленинграде, в «Тресте заводов слабых токов» – который станет монополистом в этой отрасли и, это будет иметь свои – трагические последствия для миллионов людей. Я уже не говорю об погибших в Блокаду радио-специалистах и членов их семей… В восточной части СССР накануне войны не останется сколько-нибудь серьёзных предприятий – способных производить военную радиоаппаратуру и, после оккупации западных районов и, главное – блокады Ленинграда, выпуск радиостанций всех типов будет полностью прекращён.

Практически – до середины 1942 года, танки уходили на фронт без раций!

С этим надо что-то срочно делать…

* * *

Оказывается, он существует!

«Их» Василий Пупкин оказался девятнадцатилетним парнем, по профессии – учеником стеклодува, по общественному положению – секретарём комсомольской ячейки Нижегородской радиолаборатории. Действительно, несмотря на продолжающуюся учёбу на вечернем факультете Нижегородского университета – малый оказался недостаточно технически подкованным: последние годы ученичества в реальном училище – приходились на лихие «военно-коммунистические» годы, когда было не до науки. Своим внешним обликом он мне несколько напоминал «самого маленького гнома Васю» из советского мультфильма – невеликого росточка, с почти детскими ручонками и наивно-открытым лицом.