Под прикрытием

– А если я Вам это всё предоставлю? – закидываю «удочку», – или Вы предпочитаете и дальше учить своих студентов – большинство из которых и читает то, по складам?

Последовала долгая «многоэтажная» матерная тирада – не ожидал я, что такой интеллигентно выглядящей уже довольно не молодой человек – так умеет витиевато выражаться!

* * *

Вот что я вкратце услышал, если убрать «междометия» из его бурной речи.

Летом 1921 года большевистское руководство было настолько обескуражено и удручено последствиями военно-коммунистической политики в Поволжье, что некоторое время заигрывало с интеллигенцией. В частности в Нижний Новгород зачастили некоторые – наиболее либерально относившиеся к ней, руководители из высших эшелонов РКП(б): Луначарский, Красин, Каменев… Был образован «Всероссийский комитет помощи голодающим», где старым спецам-интеллигентам разрешили пиз…

Более-менее свободно разговаривать.

Однако «роман» оказался недолог!

Репрессивный аппарат оправился от первоначального шока и заработал в привычном ему режиме. Комитет, получивший за глаза название «Прокукиш», был распущен и начался новый этап политических репрессий в отношении интеллигенции апофеозом которых, стали знаменитые «философские» пароходы. Мой собеседник, пытавшийся сплотить старую профессуру и студентов к восстановлению «академических свобод», проводив многих своих знакомых – тоже чуть было не оказался на одном из них…

С одной стороны жаль, конечно. А с другой стороны – поделом вам!

Российская интеллигенция, названная неким лысым выходцем из неё же – «гов…ном нации» (прав он или нет – спорить не буду), всегда была в оппозиции к правительству – что перед 1917-м годом, что перед 1991-м. Раскачивали как могли и без того дырявую лодку государственности – пока она не перевернулась верх килем… Ну так, получите результат и распишитесь!

Что скулим, то?

* * *

– Извините…, – несколько успокоившись, – знаете ли, наболело за всё это время! Постоянно проводятся чистки студенческой среды от классово чуждых элементов, а взамен такие приходят. Понимаете, да?!

– Понимаю, да… Так как насчёт моего предложения, профессор? Правда, придётся уехать из Нижнего Новгорода в провинциальную, почти сельскую глушь – но зато, я Вам смогу предоставить хоть и маленький и без всяких удобств – зато отдельный домик, а не этот гадюшник.

Настороженно смотрит:

– А Вы, извиняюсь, кто?

– Я тот – кто помогает исполнять мечты! Вот например: у Вас есть желание открыть новый химический элемент… Я прав?

– Да, Вы правы.

– А у меня есть желание получить все ингредиенты шлака в чистом виде и кой-какие задумки насчёт чугуна и стали. Мы с Вами могли бы помочь друг другу исполнить наша желания… Вы согласны?

Смеётся:

– Ну, раз так – то я согласен.

– Тогда потерпите ещё чуток – до следующего лета и, заодно составьте мне список требуемого оборудования и подберите штат сотрудников лаборатории – человек эдак… По принципу «лучше меньше – да лучше».

Тяжело вздыхает:

– Для этого требуются деньги…

Достаю и отчитываю ему в червонцах ещё столько – сколько уже дал за анализ:

– Это Вам «подъёмные»… Ну и сразу начинайте думать, как разделить все фракции шлака. Это будет первой целью вашей лаборатории, профессор.

Тот, не задумываясь:

– Чугун можно извлечь магнитным сепарированием, а клинкер промыванием водой и затем отстаиванием и сушкой… С фосфатами тоже ничего особенно сложного. А, вот с остальными ингредиентами будет несколько «интересней».

– Ничего! Думайте – время у нас с вами ещё есть…

* * *

1 ноября Мустафа Кемаль (прозванный позже «Ататюрком») в Турции отмерил монархию, 9 ноября был принят «Кодекс законов о труде» – уже второй за короткое время существования РСФСР, 15 декабря Дальневосточная Республика была присоединена с остальной России…

Ну и так – кой чё по мелочи.

Глава 16. Песенка про «пять минут», «Новый стиль» и план ГОЭЛРО

Вернувшись с сильным запозданием в Ульяновск, я застал на одноимённом полустанке дикий ажиотаж: один за другим подходили составы с ржавым металлоломом и, прибывшие с ними бригады грузчиков сноровисто и с весёлыми матерками, «бросая груды тел (станков, рельс, ящиков с каким-то «добром» и проч.) тел на груды» разгружали всё это добро как попало в железнодорожных тупиках.

Начальник полустанка же, наоборот хоть и, «литературно» – но как-то грустно, костерил по чём свет вышестоящее начальство и ныл ржавой пилой:

– Они, что там? С ума все восходили? Куда я всё это дену?

Всюду громоздились горы железа и чугуния, на которых весело скакали местные ребятишки и меж которыми задумчиво бродили окрестные пейзане – присматривающие что стащить.

Чёрт!

Мало присвоить добро, ещё надо – чтоб у тебя его в свою очередь не украли.

Я даже не заскочив домой и не перекусив, тут же с ходу подключился к процессу – приказав поднять по тревоге все незадействованных в наряде агентов и выставить оцепление вокруг разгружаемого добра. Смотрю – двое бородатых какой-то деревянный ящик тащат:

– Стой, куда, – ноль внимания, – стой, сказал – пристрелю нах!