Под прикрытием

– Всё в ёлочку! Потом, после оккупации немцами в 1918 году Могилева – ты бродяжничал, перешёл на советскую территорию и тебя взяли в воспитанники… На барабане стучать «Интернационал» сумеешь?

– На трубе умею.

Мишка протрубил губами какой-то военный сигнал… Не разбираюсь.

– Итак, тебя взяли горнистом в наш полк – где мы с тобой в 1920 году и встретились. Потом я был контужен, а ты…

– У меня имеется ранение, – Мишка показал рукой на правое плечо, – ваша большевистская шрапнель под Царицыным… В девятнадцатом году.

– Вот и отлично – как удачно всё складывается! После моей контузии и твоего ранения, наши с тобой пути расходятся – но ты знал мой нижегородский адрес и после демобилизации поехал меня разыскивать. Встретились же мы с тобой случайно в Губкоме РКСМ…

Конечно, всё достаточно «сыро» и придётся ещё хорошенько над его биографией поработать – чтоб отшлифовать её до безукоризненности гранёного алмаза чистейшей воды.

Видать, сто раз прежде подумав, Барон вернул мне мои деньги и кроме того… Я аж по тормозам – чихнув, движок заглох:

– Что это?!

– Ненароком «земельный банк» того плешивого на глаза попался… Возьми – мне деньги и тем более золото, пока ни к чему.

Новых советских денег, как бы ни втрое больше – чем у меня было после удачной аферы с самогоном и краской. Но, главное – десятка два жёлтых кружков с волосатой рожей последнего Романова и надписью на обратной стороне: «15 рублей 1897 г.». Не сразу и дошло – что это знаменитые николаевские империалы!

Спрятав поглубже в карман деньги, подняв вверх указательный палец, назидательно говорю:

– Миша! Впредь такие «акции» – только с моего разрешения. Сам подумай – если есть чем: если вдруг понадобится «на дно» залечь – куда мы с тобой пойдём, а?

– Извини, как-то не подумал…

– Придётся тебе учиться думать, а пока, – указываю на рукоятку, – иди маслай…

Мишка, с виноватым видом взял «кривой стартер» и пошёл заводить.

Сокрушительно качаю головой, трогаясь:

– Ещё одно неопровержимое доказательство твоей полной безмозглости, Фон Барон… Увы, что за поколение?! «ЕГЭ» – ети его мать и здесь достаёт! На кого мы оставим Матушку-Россию, когда… Эх!

Барон, смотрит на меня как-то… Как на «неведому зверюшку»:

– Ты рассуждаешь и бурчишь как старик! Почему?

Блин, «по легенде» – я же его всего лет на шесть старше!

– По кочану.

Вдруг спрашивает:

– А скажи, Серафим…

– Спрашивай – не стесняйся. Если конечно, не о чём-нибудь сугубо интимном – о чём детям знать не положено…

– Я тебе всю душу нараспашку открыл – про меня ты всё знаешь. А тебе для чего карьера у крас… У «наших»?

– А твоему отцу – зачем была карьера? Или, он не делая карьеры – до генерала Императорской армии дослужился? Так не бывает, Миша.

Фыркает:

– Сравнил тоже…

Назидательно глаголю, пусть и с излишним пафосом.

– Красные, белые, зелёные в крапинку или серо-буро-малиновые рептилоиды-инопланетяне у власти – а Россия никуда не делась. Она у нас одна и её надо защищать! Или ты до того глуп – что даже такого не понимаешь?!

– Ты Россию «защищаешь», – в голосе недоверие и откровенный стэб, – на каком-то – забытом людьми и Богом полустанке?!

Слегка озверев, я:

– Родину, Миша, надо защищать ВЕЗДЕ!!! Твой отец, разве не говорил тебе это?!

Глубоко задумался и весь оставшийся путь, мы проделали молча…

* * *

Не включая фар – почти полной луны на чистом небе было вполне достаточно, не спеша двигаясь, практически не встречая на тракте встречных гужевых телег – тем более автомобилей, далеко за полночь добрались-таки до полустанка Ульяновский.

Оставив Барона сторожить «Бразье», прошёлся по полустанку… На перроне никого: суточный наряд, естественно – дрых без задних ног в караулке.

Хорошо!

Но как-нибудь надо будет устроить внезапную учебную тревогу-побудку…

Нашёл дом Чеботарёва и осторожно постучавшись в окно, разбудил его жену – а та уже растолкала самого комвзвода ОВО.

– А мы уж было потеряли своего «заведующего оружием», – не кривя душой, вполне искренне обрадовался тот, – вчерась Анисимов с Кацем прибегали, ругалися на чём свет стоит… Обзывали тебя по всякому.

– Должность у них такая – ругаться.

– Это точно! Привёз то – за чем ездил?

– Привёз, привёз…, – отвечаю, – иначе бы не вернулся.

– Правильно: Фрол Изотыч, прямо как взбесился – запросто пристрелить может.

Усмехаюсь:

– А сейчас он сразу добреть начнёт…

– Да, жалко было бы – вернувшиеся мужики шибко тебя зауважали, товарищ Свешников, – вполголоса заговорщически, – ты как ещё поедешь в город в другой раз – меня обязательно возьми, Серафим Фёдорович…

Уклончиво отвечаю:

– Там видно будет – заранее не обещаю. Ты это, Гаврила… Дай мне ключи от того пакгауза – где пушка стоит.

– Да у меня бы в сарае сложил… Много ль, добра там у тебя?

– Много! Дай ключи, говорю!

Долго не выкобеливаясь, тот с готовностью:

– Погодь чуток, сейчас вынесу…

Получив ключи, я говорю:

– Ты пока не ложись – к тебе ночевать придём… Не тащится же на ночь глядя в Ульяновку.

– Ночуйте, не жалко…, – зевает, – а много вас будет?

– Я и, со мной один вьюнош. Заодно и познакомишься – в нашем отряде «сыном полка» будет…

– Кем, кем?!

– Долго объяснять… Потом узнаешь.