Под подозрением

Днем вереницей шли заявители, некоторых из которых, правда, удалось отшить. В паузах Попцов, как всегда на дежурствах, принимал терпил и свидетелей по текущим делам. А ближе к вечеру пошли вызовы. Сначала сработала тревожная кнопка в только что закрывшемся магазине. На месте уже были ребята из ОВО, которые в соседнем дворе прихватили воришек — те стянули из магазина несколько бутылок водки и бросились немедленно их распивать. Безмозглые тупые маргиналы. Для Промышленного — типичная картина.

Попцов, несмотря на проведенные на этой «земле» годы, с каждым месяцем все больше ненавидел район. И мечтал он лишь об одном — побыстрее свалить. Куда угодно и как угодно — лишь бы попасть в нормальное подразделение на нормальной территории. Например, в Южном — там были новостройки, в которых селились в основном зажиточные семьи. Картина преступности была под стать: иногда угоны, иногда уличные гоп-стопы. Больше заказух, зато гораздо, гораздо меньше бытовух в грязных клоповниках и алкашских притонах.

На квартальных начальство всегда ставило Южный в пример. Самый низкий процент бытовых и имущественных преступлений. Начальство интересовал только процент. И, хотя каждый понимал, в чем соль, у начальства на все был ответ один: «Плохо стараетесь».

Когда Попцов на белой «Газели» с надписью «Дежурная часть» на синей полосе вдоль корпуса возвращался с вызова в магазин, поступил очередной вызов. ППСники обнаружили труп на улице Электрической, 51.

Это была стройка. Раньше Попцов работал на этой земле, до того, как его перебросили на участок к Филину путем очередного дележа участков среди оперов-территориалов. Стройку он знал: когда-то здесь хотели построить магазин или мастерскую, но по каким-то причинам работу забросили. Стройка стала вечным долгостроем.

Когда фургон полз по Электрической, Попцов кивнул водителю на столб:

— Тут камера «Безопасного города». Если там криминал, наверняка уроды на пленке засветились. От стройки только одна дорога — на улицу.

— Ага, — без всякого интереса буркнул водитель.

Фургон свернул с улицы и по ухабистой дорожке пополз к долгострою, который кривым скелетом замер метрах в 20 от проезжей части. Там уже стояла машина ППС. Выпрыгнув из «Газели», Попцов увидел Самохина.

— Ты опять в ночную?

— Я уже месяц в ночную, — вздохнул тот. — Забыл что ли, после дня полиции…?

Самохин в тот день напился в райотделе и перепутал дверь раздевалки с туалетом. Ему влепили выговор и отправили в качестве сурового наказания в ночную смену — до исправления.

— Как у Филина дела?

— В больничке вроде, — отозвался Попцов.

— Не заезжал к нему?

— Кто меня отпустит? Я на дежурстве. Что тут?

— Да наркоша какой-то. Там, в углу сидит, скрючился как г… но, — Самохин махнул на здание долгостроя.

— Криминала нет?

— Ты опер, ты и решай.

Чертыхаясь, Попцов двинулся на стройку, перешагивая через пустые и мятые пластиковые бутылки от пива, шприцы и прочий мусор. Внутри воняло дерьмом, было грязно и пыльно. Осмотревшись, Попцов увидел в углу скрючившийся в позе зародыша силуэт.

— У него жгут на руке, а рядом шприц, — поведал Самохин, заходя следом.

— Так передоз голимый, нафига нас вызвали?

— Ээ, нет, Попцов. У каждого своя работа, я свою знаю. А это твоя.

— Урод ты, — охарактеризовал опер коллегу и направился к трупу. Тот сидел в позе зародыша, поджав к груди колени и уронив на них голову. Рука лежала рядом, на ней выше локтевого сгиба был натянут грязный резиновый жгут. Рядом валялся шприц. Попцов, вздыхая, достал из папки резиновые перчатки и, натянув их, склонился к трупу. Закинул его голову.

Глаза были открыты, Попцов невольно вздрогнул от вонзившегося в него стеклянного взгляда мертвеца. А вглядевшись в лицо, невольно выругался.

— Что? Знаешь его?

— Еще как, — кивнул Попцов мрачно. — Мы с Филиным много раз этого придурка дергали… Вот черт… Самохин, тут может быть и не передоз ни фига. Вызывай-ка группу.

Основания у него были веские.

Скрючившимся наркоманом был Клаус.

От больницы до Промышленного ОВД, теперь носившего безликое название ОМВД № 3, Филин добрался на такси. Выйдя из машины и расплатившись с водителем, довольно заметил на парковке перед зданием свою машину.

Навстречу Филину выбежал набыченный Басов.

— Дим, спасибо, что тачку мою пригнали.

— В ж… пу твою тачку, — выпалил Басов. — Ты ох… ел? Тебе минимум дня 3–4 еще в больничке валяться надо! Кого из себя строишь? А я в отделе показываться тебе запретил, забыл?

— А я терпила, забыл? — парировал Филин. — Давай бумагу, заяву буду писать.

Басов помялся, сплюнул и кивнул ему на дверь — мол, пошли со мной.

— Есть новости про Клауса? Не нашли его?

— Нашли, — буркнул Басов. — Откинулся твой Клаус.

— Что? — Филин похолодел. — Когда? Где?

— Ничего пока не знаю, Попцов сейчас на месте. Вернется — доложит.

В кабинете Басова Филин взял бумагу и ручку и принялся составлять заявление. А Басов хмуро сообщал все, что успел узнать о Сватенко.

— У Николая Сватенко погремуха Сват. В городе он не появлялся вроде как четыре года. С тех пор, как с обвинения в мокрухе соскочил. А последние полгода он в розыске.

— Кто объявил?