Под неусыпным надзором

– К тому времени как я взялся за поиски, он был уже мертв. В Интернете писали, что виной тому алкоголизм. После того как он пропал из вида, он спился и умер во время одного из запоев. Другая писательница, Мойра Бьюкенен, была хорошо известна в конце восьмидесятых. О ней я тоже знаю немного, но те истории в стиле Хаззарда тоже были довольно странными. Одно время Бьюкенен писала длинные семейные саги, которые пылились в библиотеках. Сейчас ее больше не издают. В том, что она писала, никогда не было ничего сверхъестественного или мистического. Мне удалось достать и прочитать две ее работы, больше всего они напоминают готические романы. Но как раз в самом конце своей карьеры она написала три рассказа, которые посвятила Мастеру – Хаззарду.

– Именно так М. Р. Джеймс называл Ле Фаню.

– Да, а наши не слишком известные авторы палпа даровали Хаззарду один и тот же титул «незаслуженно забытого мастера рассказов о привидениях». Возможно, они тесно сотрудничали с ОПИ. Но сейчас мы вряд ли сможем это выяснить. Тем не менее все три рассказа Мойры Бьюкенен очень похожи на те, что представлены Хаззардом в «Препятствиях». Если хочешь, я могу достать их. Первый называется «Иди на свет». «Кромешная тьма тоннеля» вышла следом, и он очень хорош. Так и веет клаустрофобией и сумасшествием. И еще один, «Перед тем, как я узнал, что умер». Это была последняя работа Бьюкенен, во всех смыслах. Очень удручающая история, порождающая мысли о самоубийстве, которым она в конце концов поддалась.

Очень странно, что два совершенно разных писателя внезапно пишут рассказы в стиле Хаззарда, абсолютно непохожие на то, что они писали ранее, а затем один спивается и умирает, а вторая кончает жизнь самоубийством. И оба называют Хаззарда Мастером, как будто он обучал их, был их Мастером? Но мне все это нравится. Я полагаю, люди попадали под его влияние как под заклятие. Как Юэн, но он попал под его воздействие, всего лишь читая его книги, спустя годы после того, как Мастер умер. И это действительно довольно странно, а?

Себ напрягся. Между настоятельной просьбой Юэна написать его книгу и этими двумя несчастными писателями, подражающими Хаззарду, жизнь которых оборвалась при весьма трагических обстоятельствах, могла быть какая-то связь. Это очень сильно напугало его, даже сильнее, чем содержание второго сборника Хаззарда. Тяжесть беспокойства все нарастала и нарастала, и, пока Марк распинался по поводу разных литературных аллюзий, он уже чувствовал, что ему стало тяжело дышать.

Марк встал и вышел из-за стола.

– Пойду пройдусь до туалета, а потом попробую отыскать еще бутылочку Doom Bar, чтобы скоротать ночь. Тебе что-нибудь взять?

Себ отрицательно покачал головой.

– Нет, спасибо. Но возьми вот это, – и он вложил в руку Марка десятифунтовую купюру. – И не спорь. Я оплачиваю твои расходы.

– Но ты не должен.

– Я так хочу. Я чувствую себя чертовски виноватым за то, что втравил тебя во все это, но одновременно я рад, что ты здесь. Все еще не могу определиться, что больше, но все равно я тебе должен.

Марк улыбнулся:

– Пожалуйста-пожалуйста.

Себ поудобнее устроился в кресле. Все, что обещали по поводу тихого вагона, выполнялось. В данную минуту он даже не знал, сколько людей находилось в поезде. Он не видел никого из пассажиров – лишь только их багаж на верхних полках, что тянулись вдоль рядов кресел. Тепло и равномерное покачивание вагона убаюкивали.

* * *

Себ открыл глаза. Усталость взяла верх, и он уснул. Ему приснилось, как будто одна его нога внезапно стала намного короче другой и из-за этого он опрокинулся.

Поезд уже, вероятно, катил через поля и луга в устье реки Тейн. Со своего места он не видел ни одного огонька за окном. Возможно, они ехали сквозь тоннель или за окном тянулся вид на морской залив. Себ зевнул.

Марк все еще не вернулся из вагона-ресторана.

Через два ряда, ближе к концу поезда, Себ увидел седую, почти белую макушку. Она появилась из-за спинки кресла, волосы разметались по подголовнику – Себу они показались тонкими, жидкими, болезненными и неухоженными.

Себ не помнил, чтобы кто-нибудь садился на это место. Внезапно он представил себе, как седой старичок прижался к спинке кресла, чтобы, как непослушный ребенок, подглядывать за ним в щель между креслами. Внутри у него все похолодело.

Подголовники кресел практически скрывали окна через проход, но стекла были абсолютно черны из-за полного отсутствия какого-либо света за окном, поэтому в них, как в зеркалах, отражались кресла тех рядов, где сидели Себ и таинственный незнакомец. При желании в отражении можно было увидеть головы сидевших.

Тем не менее Себу пришлось наклониться низко к столу и сильно скосить глаза, чтобы рассмотреть, кто сидел через два ряда от него. То, что он видел в отражении, больше походило на комок смятых газет, чем на человеческое лицо, но нечто размыто-серое – это, без всякого сомнения, разметавшиеся по спинке кресла седые волосы.

Себ медленно поднялся на ноги, стол упирался ему в живот и не давал полностью разогнуться.