Читаем Под небом Новгорода полностью

На следующий день Анна проснулась свежей и бодрой. Под глазами у нее были небольшие круги. Благоговейно отстояв мессу, Анна пошла поцеловать детей, потом занялась текущими делами: отдала распоряжения, посетила страждущих в больнице, отнесла подаяние некоторым бедным семьям.

В последующие дни Анна жила на своей вилле в Вернейе. На одну ночь она остановилась у Аделаиды де ля Ферте. Нашедший ее там гонец от графа де Валуа передал ее величеству письмо. Когда Анна вернулась в Санли, ничто в ее поведении не изменилось, а о содержании полученного письма никто так и не узнал.

Однажды июльским утром, до зари, Анна разбудила слугу на конюшне и приказала оседлать самую быструю лошадь. Еще не полностью проснувшийся юноша повиновался. Он совершенно не удивился тому, что никто не сопровождает королеву. Когда же спохватился и предупредил конюшего, тот, в свою очередь, сообщил начальнику стражи. Но к этому времени королева была уже далеко.

<p>Глава тридцать третья. Графиня де Валуа</p>

На следующий день после встречи с Анной в санлинском лесу Рауль обосновался в замке Крепи, откуда изгнал свою жену Алиенору, обвинив ее в супружеской неверности. Обезумев от унижения и злости, графиня обратилась к архиепископу Жерве, умоляя его вмешаться. Будучи человеком осторожным, прелат спросил, не было ли в ее поведении чего-либо такого, что позволило бы супругу пойти на столь крайние меры. Алиенора поклялась на Священном Писании, что не была близка ни с одним другим мужчиной. Она заявила, что, если понадобится, она обратится в Рим и будет искать справедливости у папы.

* * *

Анна и Рауль встретились на полпути между Крепи и Санли под внезапно хлынувшим грозовым ливнем. Насквозь промокшая одежда прилипла к их телам. Когда они осознали свой жалкий вид, оба рассмеялись.

Рауль помог Анне сойти с лошади и на руках отнес ее в хижину дровосека. Осторожно уложив ее на ложе из сухих трав, он начал раздевать Анну. Она хотела было ему помешать, но Рауль сказал:

— Если вы не дадите себя раздеть, то заболеете.

Раздетую, он растер ее. Вскоре чувство холода сменилось приятным ощущением тепла. В первый раз мужчина проявлял о ней такую заботу. Когда Анна согрелась, Рауль укутал ее в шерстяное одеяло.

— А теперь займусь собой! — сказал он, начав раздеваться.

Полуприкрыв глаза, Анна смотрела на его большое, сильное тело. Вдруг ей захотелось этого мужчину. Она встала, не заботясь даже о том, чтобы попридержать одеяло, соскользнувшее к ногам, подошла и начала растирать тело Валуа. Вот ее пальцы задели напряженный половой член любовника. Восхищенная, Анна перестала растирать Рауля. Он взял ее ладонь и охватил ею свой член. Дрожа с головы до ног, они бросились друг к другу и, обнявшись, упали на сено.

Когда они оторвались друг от друга, в летнем небе уже вовсю сияли звезды.

* * *

В конце июля Анна и Рауль сочетались браком в Мондидье. Священник благословил их союз. Не прошло и года, как король Генрих умер. Королева письмом сообщила о своем браке графу Фландрскому и попросила его сказать об этом сыну Филиппу и его братьям. Бодуэн этой новостью был подавлен. Он призвал на помощь жену Аделаиду, дочь Матильду, зятя, архиепископа Реймского, епископа Шалонского и епископа из Мо. Все были поражены.

Но больше всех огорчился молодой король. Он не переставал плакать, и потому герцог Нормандский даже предложил вырвать королеву из рук графа. Думали, что де Крепи насильно удерживает Анну у себя, ибо уже столько раз могущественный сеньор похищал дам, чтобы оказывать давление на их семьи.

— Но королеву не похитили, — сказал Бодуэн, — это явно видно из письма.

— Я не верю! — воскликнул Гийом. — Этот человек способен на все. Он опоил ее каким-нибудь зельем.

— Ну, это едва ли, — мягко возразила Матильда. — Анна, похоже, влюблена…

— Вы сошли с ума! Мора не может любить такого человека, как граф. Мы опустошим его земли, он вернет ее нам… — горячился Гийом.

— И все равно она останется его женой перед Богом и людьми.

— Это невозможно, — сказал Гийом. — Граф уже женат.

Бодуэн пожал плечами.

— Он отрекся от Алиеноры из-за супружеской измены.

— Мы все знаем, что это ложь. Алиенора отправилась в Рим и просит восстановить ее в законных правах.

— Я хочу, — решительно заявил Гийом, — чтобы королева сама сказала мне, что вышла замуж по собственному желанию. Я поклялся ей в верности как своей сюзеренше. Я хочу знать, останется ли она ею. Где сейчас они? В Перонне? Амьене? Крепи? Мондидье?

* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека исторической прозы

Остап Бондарчук
Остап Бондарчук

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Хата за околицей
Хата за околицей

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Осада Ченстохова
Осада Ченстохова

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.(Кордецкий).

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Два света
Два света

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги