Храм в селе напротив – «Хмала»(«Меч») – так назван почему-тонебольшой и обветшалыйхрам – на нем растут деревьяи кусты – служил недавноон сторожкой… Что ж поделать:хоть во всем мы столь не схожи,все же мы – единоверцы.«Где ж разрушенные храмы?..»
Где ж разрушенные храмы? —на том свете, на том светеони в Царствии небесномпребывают неземны.Где же тот, кто их разрушил? —там же, где пребудет вечновсяк свидетель разрушеньядома, улицы, страны.«Осень поздняя блаженна…»
Осень поздняя блаженна.Урожай тяжелый собран.И вино в огромных квеври[15],по словам грузин, «кипит»,словно лава в недрах з́емных —та, что вырвавшись наружу,как усталость замираетв гор мозолистый гранит.«На дворе ноябрь, но лето…»
На дворе ноябрь, но летоеще теплится в Алмати.Яблоки – в ветвях зеленыхи фонарики хурмы,но чем выше, тем рыжеегорный лес, а выше иней,выше – снег: чреда сезоноввертикальна – до зимы.«Кабаны, медведи, лисы…»
Кабаны, медведи, лисы,зайцы, серны – все со снегомв горных зарослях столкнутсявскоре и усвоят ясносмысл его, как смерть, холодный,но – дурная иль благая —снега весть достигнет редкообитателей долины.«Вепри? – нет: за перевалом…»
Вепри? – нет: за переваломони кроются: лезгиныпо старинке мусульманскойне едят свинину их…Рай свиной! Эдем кабаний!Нет земли обетованнойлишь бедняге человеку,убивавшему святых.«Ночь, конечно, очевидней…»
Ночь, конечно, очевиднейдня цветного. Кто же мракане заметит? Только ночьюнам вселенная видна.В ночь отчетливее речитой воды высокогорнойв час, когда душою чистойс кем-то говорит она.«За горой восточной где-то…»
За горой восточной где-товстало утреннее солнце,но еще лежит в Алматитьма ночная. И росаполновесна. Гонит стадов темноте пастух. Но в небена глазах созвездья гаснут:выцветают, как глаза.«От зимы зимою, братцы…»
От зимы зимою, братцы,никуда нам не укрыться.На вершинах гор окружныхснег лежит. Но он растает.Лишь с шестым по счету снегомнастает зима в Алматитеплая для нас – пришельцевиз страны шестого снега.«Не видны – слышны скорее…»
Не видны – слышны скореегор аккорды – на октавуили выше или нижегоризонт неугомонный.Этой музыкой от зреньяскрыта сини монотонность —беспросветная пустынянеприкаянного неба.«Высоко на горных кручах…»
Высоко на горных кручах,как шаман, кричит и скачето, почти отвесных речекполудикая вода,что влачится по долиненищенкой в отребьях пеныс известью кавказской в сгибахутомленного хребта.«Но и здесь печальна осень…»