Под Москвой

- Земля трескалась! Мои разведчики обера притащили, командира штурмовой роты. Хлыщ такой. Говорит: "Москва окружена. Мы скоро будем в Кремле". А пока, видите ли, наш батальон, расположенный на высоте, мешает их наблюдателям, так они решили прогнать его... Я сначала маленько пострелял, а потом велел пропустить их. Ну, а заманив к себе, мы с твоим комдивом отрезали им отход и... Впрочем, остальное тебе известно... Молчат пока. Это перед бурей.

Поблескивая из-под густых бровей умными, спокойными глазами, Панфилов начал анализировать обстановку, подчеркивая сложность положения в центре расположения армии.

- Меня вызвали и говорят: "Приготовься отбивать атаки". А я всегда готов наступать. Немножко, говорю, резервов Подбросьте. Нет, отвечают, насчет резервов пока подождите. Есть сведения, что на нашем участке у врага действуют семь танковых дивизий и авиационный корпус. Как будем бить фашистов, генерал Доватор?

- Всем народом, - перехватывая цепкий, пристальный взгляд Панфилова, ответил Доватор. - Кто говорит, что у нас резервов нет? А Сибирь, Волга, Средняя Азия? Силища!

- Да, но и фронт у нас велик! В том-то и секрет, чтобы умно распределить и использовать резервы. А вот некоторые говорят, что, пока союзники не начнут военных действий, мы сможем вести только оборонительную войну, - усмехнувшись, проговорил Панфилов, искоса посматривая на начинавшего горячиться Доватора. Он уже покусывал губы и мял темляк шашки.

- Это что ж? К весне завести огороды под Москвой, петрушку выращивать, огурчики? Как французы на линии Мажино? - отчеканивая каждое слово, проговорил Доватор.

Панфилов с улыбкой посмотрел на него. Этот молодой, горячий кавалерийский генерал нравился ему.

- Вздор! Русские войска никогда не отсиживались, - горячо продолжал Доватор. - И никогда ни на кого не надеялись. Никакой заморский сосед защищать Москву не придет. Союзники сначала дали Гитлеру сломить Австрию, потом Чехословакию, а когда он пошел на Польшу, спрятались за линию Мажино. Может, мол, он с русскими сцепится, а мы пока отсидимся. Не вышло! Французские укрепления Гитлер объехал на танках через Бельгию и пожаловал прямо в Париж. А теперь заморские политики сидят небось на островах и в подзорную трубу посматривают: прихлопнет Гитлер Москву или нет. Только они забыли, что Советский Союз непобедим и у фашистов силенок не хватит, чтоб взять Москву. Нам сейчас тяжело, это верно, но в семнадцатом году было еще тяжелее. Выдержали. Выдержим и сейчас. Только не сидеть надо, не отсиживаться! Я вот прошусь... тылы немецкие тревожить. Попутал бы генералу Гютнеру его козыри. Да не пускают!

Доватор помолчал и, подмигнув Панфилову, добавил:

- А если я решу ночной ударчик сделать, поддержишь? План у меня разработан, передан командарму. Может, за тем и вызвали?

- Об этом вот с кем поговорить нужно. - Панфилов указал глазами на подходящего к ним члена Военного совета Алексея Андреевича Лобачева. - Я слышал, ему эта операция нравится, - и он кивнул головой. В этом движении Доватор уловил прямое обещание поддержки.

- Вы мне очень нужны, генерал Доватор. Очень! - мягким и звучным голосом проговорил Лобачев.

- Слушаю вас, товарищ бригадный комиссар!

Доватор, подтянувшись, слегка пристукнул шпорами.

- Я ознакомился с оперативным планом предлагаемой вами операции. Одобряю. Хорошо придумано. Дельно и остроумно. Сейчас имеется много благоприятных случаев показать свое полководческое искусство.

Лобачев внимательно посмотрел на Доватора и одобрительно улыбнулся. По лицу Доватора разлилась радость.

- Вы, Лев Михайлович, именинник, - продолжал Лобачев. - Вам надо быстро подготовиться...

- У меня все готово, товарищ бригадный комиссар!

- Ну, к этому вы не можете быть готовы, - возразил Лобачев и как бы подчеркнул серьезность своего довода решительным взмахом руки.

Доватор почувствовал, что член Военного совета сейчас скажет что-то значительное и необыкновенно важное.

- Вы готовы к предстоящей операции, - отчеканивая каждое слово, продолжал Лобачев. - Но не готовы для участия в московском параде. Вы поведете на парад сводный кавалерийский полк. Должны быть в Москве через два дня.

Стоявший рядом с Доватором Панфилов поймал рукой его пальцы и крепко сжал их. Доватор почувствовал всю теплоту этого дружеского пожатия.

- Это великая честь вашим дивизиям, честь их командирам! - Лобачев выжидательно посмотрел на Доватора и, протянув руку, улыбнулся: Поздравляю. Искренне рад. Людям дайте отдохнуть. Не требуйте внешнего лоска и никакого щегольства. Форма обыкновенная, фронтовая: каска, шинель.

До Волоколамского шоссе Доватор и Панфилов ехали молча. Когда подковы коней звонко застучали по асфальту, Доватор натянул поводья, и высокий конь, стригнув острыми концами ушей, резко взял широкую рысь. Панфилов, надвинув поглубже генеральскую папаху на лоб, пустил своего коня коротким галопом. Сзади, рассыпая подковную дробь, скакали сопровождающие.