Под маской моего мужа

— Ты не сделаешь этого… — шокированно качаю я головой. — Ты же любишь меня, Лер…

На этом проклятом «любишь» моя жена с рыданием зажмуривается и нажимает на курок, убивая меня…

Глава 35 — Не сходится

Пистолет глухо щёлкает в моих руках холостым. И силы мгновенно покидают меня. Я сдаюсь… Я не могу больше. Тяжёлая сталь вываливается из пальцев.

Спасибо, Господи, что он не выстрелил. Я не знаю, что будет со мной теперь, но… я чувствую гигантское облегчение, что я не убийца, и он жив. Мне кажется, я бы умерла в то же мгновение, как только ещё раз увидела смерть родного человека. А он всё равно родной. Всё равно роднее нет никого. И меня оглушает обидой, захлестывающей до краёв. Обидой за себя и малыша, что мы вынуждены всё это проживать от его рук! За что?..

Рыдаю, лицо горит от пощёчины. Меня колотит от произошедшего…

А Роман неверяще переводит глаза с меня на оружие и обратно.

— А за что, Лер?.. — хрипит он, растирая рукой горло. — За что?

Захватившая меня истерика не даёт дышать и мыслить. Но где-то глубоко внутри я чувствую — что-то здесь не так… Что-то не сходится в моей картинке происходящего. Он категорически не вписывается в неё сейчас.

Его разбитые губы белеют.

— Ты выстрелила в меня, Лер!.. — шокированно.

Ныряет рукой в карман и протягивает мне на ладони патроны. Истерично всхлипывая, бью по его руке. Они разлетаются. С горечью поджимает губы, дотягивается до одного. Дрожащими пальцами засовывает его. Передёргивает затвор. Вкладывает мне в руку пистолет заново.

— Теперь выстрелит.

Нас обоих колотит.

Сжимает крепче мои пальцы на рукоятке, наводя опять дуло на себя.

— Ну, давай.

В аффекте и на адреналине я это сделала. Но вот сейчас, глядя в его шокированные растерянные родные глаза, на его побелевшее разбитое лицо…

Разжимаю пальцы, пистолет снова падает. Он закрывает глаза. Размахиваюсь, отбиваю ладонь об его красивое лицо. Голова дёргается от удара…

— Ненавижу… Ненавижу! — с трудом выдавливаю из себя между душащими рыданиями.

Он медленно ложится на спину к моим ногам, его чёрные ресницы равномерно смыкаются, невидящий взгляд устремлён в потолок. И совершенно алогично единственное, что я хочу сделать, это лечь с ним рядом. И я тоже ложусь… касаясь щекой его плеча. Шов кожаной куртки давит мне на скулу.

Наощупь дотягивается до моих пальцев, сжимает. Картинка реальности, всунутая мне под корку, начинает сыпаться ещё сильнее… Сжимаю его пальцы в ответ. Забрав мою руку, кладёт ладонью на свои губы.

И меня накрывает совершенно неуместной эйфорией и облегчением, как будто я проснулась от изматывающего кошмара, в котором он был моим убийцей, и я вынуждена была убить его, чтобы выжить.

Рывком поднимается и зависает надо мной. Мы касаемся носами, я продолжаю всхлипывать. Чувствую, как его трясёт. Сжимает мою челюсть пальцами, зло и больно вдавливаясь в мои губы своими. Безропотно открываю рот, позволяя ему это. Не хочу ни о чём думать сейчас. Его вкус отключает мозги. Он приправлен кровью и болью. Его болью, я чувствую. Это почему-то удовлетворяет меня. И я вцепляюсь зубами в его разбитую губу, намеренно делая ему ещё больнее. Наслаждаюсь болезненными стонами.

Это так правильно сейчас — его губы и руки… Это всё, что мне нужно. Остальное, пожалуйста, удалите! Мне хочется навсегда остаться в этом мгновении! Чтобы у него не было никакого продолжения. Потому что вот сейчас я чувствую, что это он — мой любимый муж. Реален!!!

Рыча, злыми рывками рвёт на мне платье, сдёргивает с плеч вместе с бретельками бюстгальтера. Больно впивается в шею, кусает в плечо.

— Рома… — трясёт меня от эмоционального передоза.

— Не называй меня так! — рявкает он.

И я растерянно позволяю ему срывать с меня одежду, так и не понимая, что во всём происходящем правда, а что — нет. И что на самом деле происходит. Но единственное, что я точно понимаю…

— Я люблю тебя…

Его губы, скользящие по дуге моего ушка, оглушают, смешиваясь с этими словами. Тело выгибается навстречу его жадным, неласковым рукам. Расслабляюсь… Мои глаза ловят смотрящее на меня дуло пистолета, пока он исступлённо целует шею, заставляя тело петь. И я больше не верю, что оно угрожало мне по-настоящему. Пистолет был разряжен…