Под маской альтер-эго (сборник)

– Гай! Нашёл с кем сравнивать. Да его семья с основания колонии здесь живёт! Он потомственный крестьянин, его предки тут целину поднимали. Знаешь ведь, в колонисты людей набирали по определённым критериям – сильных, выносливых, здоровых. А ты парень, не крестьянин, ты – космик, как отец, как дед, не обижайся. И твоё тело приспособлено к существованию на планетарной станции, в условиях пониженной гравитации. Тебе ни к чему ширококостный скелет и массивные мышцы. В этом нет ничего страшного, напротив, это разумно и целесообразно.

– Но живу-то я здесь! Следуя вашей логике, организм должен приспособиться, ему надо просто помочь! Вот я и прошу вас, помогите.

– Не так быстро, малыш. Должно пройти два, три поколения, чтобы тело перестроилось под внешние условия. Ну дам я тебе препарат, ну вырастут у тебя мышцы, как у мезоморфа, так ведь кости-то у тебя тонкие, хрупкие. Автоперелом – знаешь такую штуку? Очень неприятная вещь, поверь.

– И что же мне делать?

– Смирись. Живи, как живётся, нагрузками себя не перетруждай, помни, твой организм к этому не приспособлен. Лучше мозги качай, слышал, у тебя это неплохо получается.

– Спасибо, доктор, – я поднялся и понуро побрёл к выходу.

– Эй, парень! – окликнул он меня у самой двери.

Я с надеждой обернулся.

– Не зацикливайся. Каждому своё, понимаешь?

Кивнув, я вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Каждому своё.

2

После разговора с доктором, как ни странно, я ощутил даже некоторое облегчение, почти как после того давнего разговора с папой. От тебя ничего не зависит, ты не можешь ничего изменить, поэтому – живи спокойно, приспосабливайся к ситуации. Не надо больше изнурять себя тренировками, давиться ненавистными белковыми продуктами, можно расслабиться и вновь залипать за монитором, запивая мамин яблочный пирог лимонадом. Я сделал всё, что мог, я честно попытался, но что поделать, если сами мои гены – против.

– А ты, я смотрю, сдался, сын? – спросил папа на третий день моей новой, свободной от тренировок жизни.

– Глупо пытаться пробить стену головой, – пожал я плечами. – Я космик и горжусь этим.

– Глупо гордиться своими недостатками! – воскликнул отец. – Конечно, проще всего придумать отмазку и сложить лапки, чем попытаться переломить себя.

– Я пытался! – возмутился я. – Ты видел, я пытался! Я даже к доктору Дуденкоффу ходил. Но он сказал, что мне не светит стать атлетом. Я не приспособлен к этому, мои гены…

Договорить отец мне не дал.

– Это его мозги не приспособлены к мыслительной деятельности! Гены, да что он знает о генах, коновал деревенский!

– А что ты знаешь о генах, инженер-техник автоматических установок? – холодно спросила мама, невесть когда возникшая на пороге террасы.

– А что знал Леонардо да Винчи о законах аэродинамики, когда придумывал парашют? – парировал папа.

– Да Винчи не изобретал парашюта!

– Он его придумал! И аэроплан, кстати, тоже! Просто из-за таких, как доктор Дуденкофф, эти и другие изобретения так и остались непризнанными! Человек не может летать, Земля стоит на трёх слонах, дельфины – обычные млекопитающие…

Иногда папу порядком заносило.

– Опомнись, Генрих! Зиннер-то тут при чём?

– Притом, – уже успокаиваясь, буркнул папа.

Следующие его слова я запомнил на всю жизнь, это было самое лучшее признание моих способностей, за исключением разве что Лениного «Ты был супер, малыш» после нашей первой ночи.

– Притом, что наш сын – гений, хоть и ленивая жопа.

– Генрих! Он вовсе не ленивая… Не это самое…

– Ленивая! Ленивая и слабовольная! И перестань улыбаться, как идиот!

– Ты правда думаешь, что я… гений? – с трудом согнав с лица улыбку, спросил я.

– Нет. Я так сказал, чтобы тебя утешить. Мне показалось, что ты расстроен из-за этого идиота Дуденкоффа.

– Не обращай внимания, Зинни, – улыбнулась мама. – Ты же знаешь папу, когда это он тебя утешал?

– Когда два года назад я сломал ногу и боялся, что на всю жизнь останусь хромым. Папа тогда сказал, что при современном развитии медицины мне просто отрежут негодную ногу и пришьют новую, специально выращенную, – засмеялся я.

– Нет, ну а что? – смутился отец. – Пришили же Эрику…

– Генрих!

– Всё-всё, молчу, молчу. Не дом, а какой-то пансион высокой морали, слова не скажи! Кстати, кормить нас завтраком собираются? – папа притворно нахмурился.

– Господи, пудинг! – мама всплеснула руками и убежала на кухню.

– Значит, папа, ты думаешь, у меня может что-то получиться? – спросил я его, пока мы мыли руки перед завтраком.

– По правде говоря, не знаю. Но как ты узнаешь, если не попробуешь?

– Но я…

– Знаю-знаю, ты пробовал. Целый месяц портил мне аппетит своими кривляньями над тарелкой и насиловал турник. А потом доктор Дуденкофф дал тебе добро на безделье. Так ты далеко не уедешь. Не получается с одной стороны, зайди с другой.

– Но как?!

– Откуда я знаю? Используй свои преимущества. Так мне всегда говорил мой тренер по боксу, и в конечном итоге мне это помогло. Во всяком случае, парня, который ухлёстывал за твоей матерью, я сделал.

– Ты его отправил в нокаут? – я был в восторге.

– Почти. Я позвал его выйти разобраться и, когда мы вышли на воздух, вывернул веки.