Под маской альтер-эго (сборник)

Это было не первое его пробуждение после операции, десятое, но первый раз дома, а не в больничной палате. Привыкнуть Пратчет не мог. Каждое утро тело ломило так, что вечером не хотелось ложиться спать. Его кормили таблетками, ставили капельницы, делали массажи, но всё это помогало мало. Те боли, которые он испытывал в теле Ди Пратчета, оказались мелочью, чепухой и бессмыслицей в сравнении с натуральными старческими муками тела Мемфиса Аса. Оно будто мстило новому владельцу, расцветало новыми недугами, которых в медицинской карте не было. И болело каждый день, каждую минуту и каждую секунду, сводя Ди с ума.

Элли, увидев Пратчета в новом теле, не справилась с мимикой. Сначала глаза её округлились, а потом скривился рот. Ди ничего не объяснял девице, но и не прогонял её, хотя об этом думал. Ему была интересна реакция. И ещё пара мазохистских мыслей крутилась в голове. Например, попросит ли девица прибавку к содержанию. И как быстро она адаптируется к новым условиям работы.

Менеджер эскорт-агентства позвонил на третий день, аккуратно поинтересовавшись здоровьем уважаемого клиента. Дополнительной оплаты он, конечно же, добился. У Ди не было сил спорить. Он еле справлялся со своим телом.

Элли быстро привыкла, плавно сменив стиль поведения. Превратилась в сиделку и однажды попыталась сделать Ди минет. У неё почти получилось, но незадолго до оргазма Ди закашлялся и чуть не потерял сознание от удушья. Мемфис Ас страдал силикозом, благо в легкой стадии. Однако минет был испорчен, и Элли в очередной раз не справилась с мимикой или, наоборот, играла смущённую юную деву – она заметно расстроилась. Ди наконец-то решил её прогнать, а адвокату приказал судиться с эскорт-агентством, хорошо изучить контракт, внести в исковое заявление любые поводы для начисления штрафов по контракту – мало ли выходок совершила Элли, приятных на деле, но противоречащих договору… И вообще, разорить это проклятое агентство, пустить по миру Элли и сделать что-то ещё немыслимо подлое.

За десять дней Ди стал сварлив и брюзглив, будто не разум управлял телом, а тело – разумом. Первый заместитель и адвокаты к его старческим истерикам будто привыкли. И Ди привык. Он впервые почувствовал себя по-настоящему старым, после десятого пробуждения в новом старом себе.

Была уже полночь, но в кабинете доктора Уизерспуна горел свет. Доктор работал. Справа на мерцающем графиками и сводками столе-экране стояла коробка с шоколадными пончиками. Доктор печатал текст, сверялся с информацией на столе, бормотал что-то под нос и раз в полчаса запускал пухлую руку в коробку со сладостью. В полночь голоэкран замигал красным, пробежала яркая строка – «Пациент АМ1156 – терминальное состояние. Пациент АМ1156 – терминальное состояние…»

Доктор Уизерспун нажал несколько клавиш на голоклавиатуре.

– Ага, мистер Ди Пратчет, – вслух, со вкусом произнёс врач. – Вот и ваш черёд пришёл.

Доктор не без труда выпростался из-за стола, взял очки и не забыл прихватить пончик. Был он, судя по всему, очень доволен.

Ди Пратчет умирал. Три года он боролся со старостью, и борьба эта была неравной. К концу жизни Ди начал страдать сутяжничеством. Он судился со всеми, даже с собственной компанией. Его глаза слепли и слезились, он почти потерял слух, но до последних дней собирал вокруг себя стаю адвокатов, на которых спустил почти всё своё состояние. Он несколько раз подавал иск на клинику, полагая, что его надули, всучили слишком старое и слишком больное тело. Все суды он проиграл, и месяц назад его признали недееспособным. Он старик, и он выжил из ума. Несмотря на прошедшие суды, контракт с клиникой святого Вергилия был в силе, и последние дни Пратчет доживал в ней. Ему было плохо, он не спал и почти не ел, а этой ночью он почувствовал смерть. Он понял, что умирает.

Открылась дверь, и в палате появился доктор Уизерспун. Был он улыбчив, нижняя губа слегка испачкана шоколадом, а очки небрежно выглядывали из нагрудного кармана. – Здравствуйте, мистер Пратчет, – громко сказал доктор и сел на стул, ближе придвинув его к койке.

– У вас губа испачкана, – медленно проговорил Ди.

Доктор тронул губу пальцем, наигранно удивился, сунул палец в рот.

– Да, фальшивая нота… Не очень я соответствую моменту, верно?

Ди хотел ответить что-то колкое – колкости стали его коньком за три года скоротечной старости. Но сил не хватило. Ди замычал и завозился в койке.

– Можете не отвечать, мистер Пратчет… Ди… Знаете, а ведь мне неудобно называть вас Ди, мистер Пратчет, такой вы старый… – Уизерспун хохотнул. – Ди, ты, наверное, удивлён. Что это он, напился, что ли? Или как ты думаешь? Нет, не напился я, Ди. Я пришёл проводить тебя в мир иной. Я часто так делаю – люблю это отделение, где помирают такие, как ты – некогда вкусившие бессмертие.

Ди заворочался в койке сильнее, глаза его, было затуманившиеся, блеснули злобой.

Доктор Уизерспун перестал улыбаться. Он поднялся со стула, наклонился, поймал взгляд жёлтых, с красными прожилками глаз Пратчета и заговорил, быстро, но четко и громко: