Богданов, Александр Александрович (Малиновский; 1873-1928) – врач, экономист, философ, революционер, учёный-естествоиспытатель. Член РСДРП в 1896-1909, большевик, с 1905 член ЦК. Глава группы "Вперёд". В 1911 отошел от политики и занялся наукой. С 1918 – идеолог Пролеткульта. С 1926 – организатор и директор первого в мире Института переливания крови.
Рейснер, Лариса Михайловна (1895-1926) – революционерка, участница гражданской войны в России, журналистка, советская писательница.
Раскольников, Фёдор Фёдорович (Ильин; 1892-1939) – советский военный и государственный деятель, дипломат, писатель и журналист. Невозвращенец.
Савицкий, Сергей Михайлович (1897-1937) – командир и политработник РККА, комдив (1935), подпоручик, член ВКП(б) с 1918. В 1918-1921 начальник штаба 1-й Украинской стрелковой бригады, член РВС Украинского фронта, заведующий военным отделом ЦК КП(б)У, заведующий оперативным отделом Бюро по борьбе с бандитизмом на Украине, начальник штаба 14-й кавалерийской дивизии, 1921-1923 учился в Военной Академии РККА, 1930 заместитель начальника 2-го Управления Штаба РККА, 1930-1934 начальник командного управления Главного Управления РККА, 1935-1937 начальник штаба Закавказского ВО, награжден орденом Красного Знамени.
Глава 4
Люди и тени
С утра распогодилось. Небо очистилось и засияло прозрачной, едва ли не хрустальной голубизной. Стало тепло, но у Кравцова настроение от этого не улучшилось – у него болела голова. Проснулся на рассвете с ощущением потери. Впрочем, что "потерял" и где, не вспоминалось. Наверное, приснилось что-то, однако от сна этого и следов уже не осталось, одни обломки. Да еще боль, монотонно пульсирующая в висках.
Макс Давыдович встал, стараясь не потревожить Рашель, и начал свои нехитрые ежеутренние "церемонии": сполоснуть лицо, почистить зубы, побриться, одеться по форме и приготовить завтрак – какой бы убогий тот ни был – к пробуждению любимой женщины. Такое отношение, следует отметить, было совсем не в духе времени и крайне удивляло Кайдановскую. Кравцова это, однако, не смущало. Он достаточно спокойно принял тот факт, что проживает сейчас чужую жизнь. Это было странно, но так, тем не менее, все и обстояло. Он вспомнил теперь, что жил когда-то потом, в еще не состоявшемся будущем, а затем то ли умер там и тогда, где и когда проживал свою первую жизнь, то ли еще что, но теперь он был здесь и сейчас, в Советской России 1921 года. Как это возможно и возможно ли вообще, Макс Давыдович не знал. У него даже предположений положительного характера по этому поводу не имелось. Но, если честно, он и себя самого в этом "
В конце концов, Кравцов решил, что вопрос о происхождении следует отложить на будущее или попросту забыть. Разумеется, это звучало странно, и Макс Давыдович это хорошо понимал, но, с другой стороны, себя прежнего он не помнил, так о чем же ему было жалеть или о чем печалиться? А здесь – в этом теле и в этом времени, – он оказался, как ни странно, на месте и самим собой. Ведь это он, а не "дядя Ваня" стрелял в жандарма в декабре пятого в переулках замерзшей Лиговки. Гулял с Сашей Архипенко весной двенадцатого по узеньким улочкам Монмартра. Почти как Рощин садил из пулемета по идущим в атаку "австриякам". Митинговал в революционном Петрограде, отступал от Одессы… И да, именно он попал под тот кутеповский снаряд… И еще здесь было, разумеется, трудно, бедно и временами нелепо, но зато дико интересно. И тут, оказывается, жила женщина, для встречи с которой, стоило умереть и воскреснуть. И жить стоило…
Два Кравцова исчезли, растворившись в "нигде и никогда" там ли, в будущем, здесь ли – в настоящем. Один появился. И этот один – он сам и есть, Макс Давыдович Кравцов, – партийная кличка Максим – живая душа, осознающий себя разум.