"Интересно девки пляшут…" – подумал Кравцов, перелистывая не успевшие еще по-настоящему состариться документы. Их писали разные люди и с разными намерениями, но между строк, за колючкой рукописных букв и серыми развалинами казенных шрифтов чудился запах крови и блеск золота.
"Что же ты хочешь этим сказать, Семенов? О чем шепчешь?"
Но, разумеется, это были не единственные возникшие в голове бывшего командарма вопросы. Где Семенов достал все эти "ужасные сокровища"? Почему принес их Кравцову, и почему именно их? Мало ли других интересных событий произошло в Гражданскую на Украине! Так почему, именно эти? А есть ли другие папки вообще? И если есть… Отдел Военного Контроля расформирован решением Бюро ЦК РКП(б). Случилось это поздней осенью восемнадцатого, возможно даже зимой. Подробнее Макс не помнил, но не в том суть. Декабрь восемнадцатого или январь девятнадцатого, какая, к черту, разница? Однако март двадцатого – это уже совсем другая история…
"Что же ты крутишь, Жорж? О чем молчишь?"
Третью папку Кравцов открывал в полном раздражении и едва ли не с досадой. Во рту стало горько, словно дыма порового наглотался. Начало подергиваться левое веко, чего с ним не случалось уже с весны. Но все же через силу, через "нехочу" развязал бязевые, – "как от подштанников, право слово", – тесемки, раскрыл. Папка оказалась анонимной: без надписей, даже не пронумерована, а внутри лежала всего лишь рукопись. Пачка разномастных листов, исписанных ровным, но как бы бегущим, торопящимся куда-то почерком. Где-то карандаш, где-то перо. Помарки, исправления, пометки на полях. "
"Ну-ну!"
Рукопись предварялась чем-то вроде письма. Адресат указан не был, как не проставлена и дата. Черновик, одним словом.
"Черновик…"
"Что за бред?", – но вывод напрашивался сам собой, даже если бы автор письма все так и не прописал:
"…
О, как! И тогда повеяло на Кравцова такой тоской, что запер он по-быстрому папочки со своим смертным приговором в несгораемый шкаф, привел в порядок ящики у стены, сунул бутылку со спиртом в карман шинели и пошел домой.
В эту ночь они напились. Само как-то получилось. То есть, у Кравцова даже после поверхностного ознакомления с документами из снарядного ящика, "крыша ехала" по всем правилам. А тут еще огонь в очаге потрескивает, распространяя порывами – словно дышит – тепло и запах разогретой смолы. Каша с мясом. И разговор "по душам" с любимой женщиной, когда нежданно-негаданно начинаешь рассказывать вещи, о которых никогда, ни при одном человеке даже не упоминал. Нет, ничего секретного. Напротив, все свое, насквозь личное, и именно поэтому запретное для оглашения. Но и Рашель тоже поддалась магии момента, открылась вдруг, как редко кто раскрывался когда-нибудь перед Кравцовым.
Она говорила… Он говорил.
Ночь плыла за окном огромной черной птицей, и спирт уходил влет без заметного воздействия, но зато потом, позже, когда отбушевала внезапно обрушившаяся на них прямо посередине разговора страсть, беспамятство накрыло их своим пологом, и не отпускало до позднего утра. Так что на занятия в тот день они оба опоздали.
Зейбот, Арвид Янович (1894-1934) – советский военный и хозяйственный деятель. Член Социал-демократии Латышского края с 1912. Окончил реальное училище, учился в Рижском политехническом институте и на физико-математическом факультете Петроградского университета. С 27 сентября 1920 года – помощник начальника Региструпра Полевого Штаба РВСР, с 15 апреля 1921 – начальник Разведупра Штаба РККА (1921-1924).
Семенов, Георгий (Григорий) Иванович (1891-1937) – член ВКП(б) с 1921, обр.высшее, бригадный комиссар (1935). 1915-1921 член партии социалистов-революционеров, руководитель боевой группы ЦК С-Р. 1919-1920 сотрудник ВЧК, 1920-1937 сотрудник Разведуправления РККА, 1927-1928 работа в Китае, 1929-1935 на хозяйственной работе, 1935-1936 сотрудник разведки в МНР, 1936-1937 сотрудник разведки в Испании.
Свечин, Александр Андреевич (1878-1938) – русский и советский военачальник, выдающийся военный теоретик, публицист и педагог; автор классического труда "Стратегия" (1927), комдив (1935).