Под лучами Мираса

Он бродил уже с полу часа и не мог найти нужного места. Вот он миновал отметку 1-го рабочего уровня и двинулся дальше в глубь, всё также, едва шарахая ногами: с непривычки его мышцы закислились, да и организм всё ещё не привык к такому количеству пищи, которое для него сравнимо с полным её отсутствием, единственное, что его отвлекало так это голоса в голове: «Всё, что я хочу – исчезнуть в поисках выхода, но вокруг так темно, что я боюсь потеряться»; «Я отсюда не выберусь, я знаю это. Я отсюда не выберусь» – приговариволо что-то шёпотом в вакуме мысли; «Ты в норме Тоджо? Ты в порядке? Это просто плохие времена. Завтра будет легче»; «А будет ли?» – невольно говорил он собой, что уже понемногу начало его пугать, ему казалось, что он потихоньку лишается рассудка, и скоро превратиться в большинство вокруг, но и тишины он не мог вынести, отвлекаясь на плотный гул ночью и звонкий стук кирок днём, вслушиваясь в эти звуки, которые зацикливались в ежедневно повторяющуюся петлю.

В этом смятении чувств он остановился у камня, на котором была выдолблена большая двойка, еле мерцающая в цвет прерывающейся красно – оранжевой лампы. За ним лестница, ведущая вниз. Тоджо спустился по лестнице: с виду это ещё один туннель, правда количество голосов в нём было намного меньше, чем на уровне один, но зато было больше пыли и темноты – освещения почти не было: количество установленных там диодных ламп не больше необходимого, даже чуточку меньше, чтобы видеть направление туннеля (вырабатываемой батареями энергии установленных на поверхности горы не хватало, чтобы покрывать ежедневные потребности в ней). Он посмотрел перед собой и увидел небольшое подземное ущелье (по крайней мере ему так показалось) его нос пробил смертный запах, а странный гул изнутри отбил у него всякое желание ступать дальше. Послышалось как из глуби кто-то откашливается. Тоджо ощутил, что чем ниже он спускался, тем меньше воздуха получали его лёгкие, от чего приходилось вдыхать с дополнительным усилием, иначе, дыхание с каждым третьим шагом останавливалось, – телу не хватало кислорода, а в добавок приходилось ещё и идти, вдобавок стресс, и немного паническое состояние от неизвестности перед тем, что находится дальше; за спиной уже не было слышно не звука, словно плотной дверью, его оградили от всего, что сверху.

– Эй! сколько там уже? – неразборчиво услышал Тоджо, пройдя приблизительно несколько сотен метров.

– На сегодня уже пять. Не знаю, сколько ещё потеряем, но там происходят обвалы после каждого удара киркой, нам нужно ставить больше балок.

– Да, было бы откуда их брать, они сверху совсем нам перестали завозить и балки, и инструменты, скоро будем руками выкидывать всё наружу… а в конце концов нас всех засыплет.

– Здравствуйте, – сказал только пробравшийся сквозь ещё не расчищенные завалы Тоджо стоящим парням, которые были озабочены тем, как с меньшими человеческими потерями прорыть новый туннель. Выглядели они матёро, он заметил, что не видел их раньше, в отличии от остальных они выглядели достаточно живо, сразу было понятно, что они очень давно тут. Говорили просто, спокойно, хоть и иногда эмоционально. С виду можно сказать, что они простые рабочие, возможно таковым они себя и ощущали. Во главе, под светом керосинового фонаря, он увидел тонковолосого костлявого парня с длинным носом и выпяченной вперёд шеей, которому, судя по всему из-за его высокого роста, было тяжело перемещаться по ещё неготовым тоннелям; судя по прозвищу, он именно тот, кому была адресована записка.

Тоджо подошёл и протянул ему руку. Тот даже не посмотрев на него, взял записку; ещё с несколько минут он стоял, всматриваясь в глубь будущего тоннеля, затем, поднял записку к фонарю и, убрав свои длинные чёрные от грязи волосы, наконец, прочитал её, что заняло у него не больше секунды.

– Ребята! У нас пополнение. Каску ему и кувалду, – крикнул он, паре ребят, стоящей в тени, которые, видимо, как раз занимались инвентарём.

Тоджо хотел было возразить, но его взгляд сделал это без слов. Сказать им, что он просто посыльный не имело смысла, он сразу понял, что Тоник его обманул: он любил давать надежду и вскоре же забирать её, и делал он это со многими и не раз; например, обещая добавку еды за переработку, или день отдыха за выполнение «важного» поручения; но как уже знал Тоджо, он никогда не выполнял своих обещаний, и более того, специально их нарушал и точно получал от этого невероятное удовольствие, сопровождающееся захлёбывающимся смехом – его Тоджо и услышал в своём сознании, и даже не видя его смеха, ощутил всю боль от его надменной радости.