Под Локком (ЛП)

Сонни однажды сказал мне, что я ощущаю все сильнее из-за нашего отца, потому что со мной он был дольше всех. Дольше, чем с Сонни. Уиллу было тогда всего пять, когда он ушел от нас, и я сомневаюсь, что он многое помнит о бородатом мужике, который укладывал его спать. Человеке, о котором он плакал месяцами. Лишь у меня остались воспоминания. О мальчике, который плакал по нему больше, чем несколько месяцев.

Именно тогда я прокляла те воспоминания. Потому что я была слишком взрослой, чтобы чувствовать себя настолько привязанной, настолько преданной. У меня не было на это права. У меня не было причины.

Я ничего не могла поделать.

Факт того, что у него появился еще один ребенок, пока мы через такое проходили, заставил чувствовать себя незначительной. Все проблемы, которые я в себе сдерживала, отказываясь их принимать, просто взорвались.

Я думала об Уилле. О моей бедной маме. И задумалась, знала ли она о Колорадо. Мысль о том, что она могла узнать об этом, почти убила меня внутри.

Не успела я понять, как слезы превратились в рыдания, потом рыдания превратились во всхлипывания, а гнев и грусть заменило холодное безразличие.

Каким-то чудом мне удалось выключить воду. Я не побеспокоилась ни о мыле, ни о шампуне, а натянула свою одежду, борясь со слезами, которые грозились опять разразиться. Отражение в зеркале отобразило то, в каком я была беспорядке. Аппетита у меня не было, и все чего мне хотелось — это забыться на ночь.

Проблема состояла в том, что дом, в котором я находилась — не мой.

И человек, владеющий этим домом, так уж случилось, стоял в коридоре у ванной, ожидая, когда я открою дверь.

Глаза Декса были прищурены, его обычно чувственный рот открыт, а взгляд сверлил во мне дыру.

Я опустила свои глаза вниз, смотря на пол, воспоминания о том, что произошло в Мейхеме, только добавились к моим страданиям.

— Не сейчас, Декс, — сказала я ему голосом, больше похожим на карканье. Я прошла мимо него, направляясь в гостиную, где плюхнулась на диван, заняв большую его часть, вниз лицом, как обиженный ребенок. Мое лицо утонуло в подушке, которую я положила на край дивана этим утром.

Пол заскрипел под его весом. Я почувствовала, что он стоит возле дивана. Если я поверну голову, уверена, что увижу его ноги, но я этого не сделала. Он стоял там, кажется, вечность.

— Я не шучу, Декс.

— Почему? — фыркнул он.

Почему? О, боже мой. Я хотела опять закричать.

— Я чувствую себя довольно ничтожной сейчас, ладно? — достаточно громко прошептала я в подушку, чтобы он услышал. — Последнее, что мне хочется, чтобы ты снова заставил меня чувствовать себя жалкой дебилкой.

Он сказал что-нибудь? Нет.

Вместо этого я почувствовала жар от его тела еще ближе, прямо перед тем, как подушка поднялась, поднимая мою голову вместе с ней. Мгновение спустя он проскользнул на пустое место, укладывая подушку на своих коленях так, что верхняя часть моего тела оказалась на его бедрах. Я ощутила вес его руки между лопатками.

Я попыталась приподняться на колени, но его рука опустила меня обратно на него — ладно, на подушку. Мои груди были прижаты к его бедрам, но мне было все равно. Последнее, чего бы мне хотелось, чтобы он увидел меня плачущей.

— Декс, — заныла я.

Он накрыл ладонью мою шею, немного опускаясь на диване.

— Ритц.

— Я не хочу сейчас об этом слушать.

Декс издал мычащий звук.

— Я не собираюсь сейчас говорить тебе всякое дерьмо, — сказал он мягким низким голосом. — Я хочу знать, почему ты кричала в душе, детка.

Я его ненавижу. Всего чуть-чуть.

— Сначала я подумал, что это я довел тебя до слез, но потом я понял, что не мог настолько тебя вывести.

— Не льсти себе, — зарычала я. — Ты меня вывел из себя, — я повернула свой рот немного в сторону, чтобы не пускать слюни на подушку. — Но нет, я не собираюсь плакать из-за того, что ты называешь меня уродскими именами и ведешь себя как мудак.

Он зарычал, а рука у меня на шее напряглась. Его пальцы массажировали по бокам.

— Я был чертовски зол.

— Каждый раз, когда ты зол — ты чертовски зол, — пояснила я ему, изучая кроссовки большого мужчины подо мной. — Ты был придурком.

Еще один рык. Его рука соскользнула на правое плечо.

— Ты повела себя по-идиотски, Ритц.

— Поэтому тебе пришлось назвать меня тупой маленькой засранкой перед своими друзьями?

Он не ответил. Большая ладонь Декса перешла на другое плечо, массажируя его тоже.

— Лу сказал мне, что я был слишком груб с тобой, — сказал он, как я предполагаю, раскаивающимся голосом. — Я волновался, ладно?

Хммм.

— Я планировал затащить тебя домой и отшлепать по заднице, как когда-то делала моя мама, — его пальцы вернулись обратно к моей шее, а ладонь ласкала позвоночник. — Я не думаю, что ты тупая маленькая засранка. — Сказал он.

Я повернула голову в другую сторону и уткнулась в его живот.

— Оу.

— Ты просто маленькая засранка, детка, — пробормотал Декс. — Так ты собираешься мне рассказать, что произошло в душе?

Нет, не собираюсь. Пока. И тогда я открыла свой рот.

— Мой отец ублюдок и идиот.