Под Локком (ЛП)

Но в тот момент все, на чем я смогла сосредоточиться — это жжение, которое царапало меня в кишках и горле. Это были предательство и зависть, злость в их чистой форме.

— Скажи что-нибудь, — умолял Сонни на линии, вырывая меня обратно из сумасшедших мыслей, роившихся в моей голове.

Мне не стоит злиться. Я вообще не должна что-либо чувствовать.

Но проблема в том, что я чувствовала.

— Айрис, — позвал он.

— Дерьмо, — пробормотала я в трубку, кое-как умудряясь следить за знакомой дорогой к дому Декса. — Я просто… Это никак не укладывается в моей голове. Сколько лет?..

Он зарычал, намекая, что этот разговор и для него не настолько простой.

— Точно не знаю. Где-то десять или одиннадцать.

Сукин-блять-сын.

И снова злость лавиной врезалась в мою грудь. Когда мне было четырнадцать, я была в середине процесса облучения. Моя мама еженедельно получала химиотерапию, которая разрушала ее. А чем занимался этот ублюдок? Делал детей? Детей, о которых он точно не будет заботиться.

Еще один ужасный звук вырвался из моего горла, как бы сильно я не старалась его сдержать.

В смысле, сколько, блядь, раз он такое делал? Ладно, мои родители были в разводе, но серьезно?

— Какого хрена с ним не так? — ахнула я в трубку.

— Я не знаю, — ответил Сонни, звуча слишком мрачно. — Он тронулся головой, малышка.

Он тронулся головой и был полным кретином. Блядским кретином.

— Я не могу в это поверить. — Потому что я помню его лицо, когда я спустилась прямо перед тем, как мама умерла два года спустя. Его лицо, когда он приходил в больничную палату, чтобы увидеть ее, четко отпечаталось в моей памяти. Он никак не мог подделать опустошенный вид, но, возможно, это была моя проблема.

Я реально об этом не задумывалась. Он убивался по моей маме. Я была на ремиссии во время его визита, но он даже не заикнулся о моей руке. О моей ситуации. Время от времени я ловила его взгляды на шрамы. Я не знала, что и думать об этом человеке, но он ни разу не сказал, ни слова.

Эти воспоминания только подпитали мою обиду.

— Ты с Дексом?

Я сделала глубокий вдох-выдох.

— Нет.

— Где ты? — спросил он нежным голосом.

— Еду к его дому.

Последовала еще одна печально известная пауза.

— Одна?

Черт. Я могла бы солгать ему или, по крайней мере, упомянуть ранее произошедший инцидент, но мне не хватило смелости. Если он, наконец-то, признался о существовании нашего другого брата, тогда и я могу, по крайней мере, кое-что ему рассказать.

— Он на меня наорал, — мой голос был все еще неровным. — Я уехала из «Пинз» и заехала к тебе без него. Он реально разозлился.

Единственным ответом, который я получила, был длинный низкий рык. Он старался не взорваться. Сонни знал, что я не хотела слышать его порицания.

— Черт тебя подери, Риз, — он вздохнул. — Не делай так больше.

— Не буду. — Боже, я прозвучала так жалко.

Еще одна длинная пауза повисла на линии. Миллион мыслей проносилось в наших головах, я могла только представить.

— Послушай, я дам тебе знать, как обстоят дела. Я хочу найти его, как можно скорее, и Трип помогает. Когда я вернусь, мы разберемся со всем дерьмом.

Не знаю, с каким дерьмом он собрался разбираться, но маленький голосок твердил мне, что это, скорее всего, касалось ребенка в Колорадо, от которого, по крайней мере, на данный момент ни один из нас не фанател. Я уверена, что однажды я перестану злиться, и приду в чувства. Из того, что сказал Сонни, было ясно, что наш отец там тоже надолго не задержался. Видимо, он человек привычки.

Черт бы его побрал. Я почувствовала, что опять завожусь. И даже больше, чем раньше.

— Ладно, Сонни, — мне хотелось стукнуться головой о руль, но мне еще предстоит пять минут дороги.

— Мы будем в порядке? — очевидно нервничая, спросил он.

Мое сердце раздулось лишь на мгновение, затмив злость на донора спермы. Мое обещание не называть его мудаком, очевидно, исчезло в тоже мгновение.

Уилл мог не отвечать на мои мейлы или не побеспокоиться поднять трубку и перезвонить мне, но Сонни всегда приглядывал за мной. Между нами всегда была связь. Мы не были связаны обязательствами. Но вместо того, чтобы идти своим путем, он всегда присутствовал в моей жизни, и я с радостью это принимала.

И я надеялась (я знала), всегда приму.

— Люблю тебя, парень. Мы всегда будем в порядке.

В ответ он продолжительно и с облегчением выдохнул за нас обоих. Он пообещал перезвонить мне вскоре снова и рассказать, что он узнает, а я пообещала больше не делать ничего глупого снова. Если бы он только знал.

Я оттолкнула все мысли о своем отце из головы за минуту до прибытия к Дексу. Я не думала о нем, когда парковалась. Я не думала ни о чем, когда хватала вещи из моего рюкзака и направлялась в душ.

Но через минуту после того, как я вошла в душевую кабину, я подумала о нем.

И закричала.

Не как в фильмах ужасов, а как тогда, когда узнала, что для моей мамы нет надежды. Это морально меня убило.

Слезы, последовавшие потом, были не менее болезненными.