Под куполом (без карты)

— Такова моя воля, ты, надоедливая муха. — Большой Джим вновь размахнулся и на этот раз попал преподобному в лоб, точь-в-точь в центр. Отдачей самому Большому Джиму трухнуло руку вплоть до плеча. Но Лестер только покачнулся вперед, взмахнув своей Библией. Похоже на то, что он хочет еще что-то сказать.

Большой Джим опустил руку с мячом вдоль тела. В плече его пульсировала боль. Кровь уже густо струилась на ковер, а этот сукин сын все еще оставался на ногах; все еще двигался вперед и, стараясь заговорить, чвиркал мелкими брызгами крови.

Коггинс натолкнулся на передний край стола — кровь залила нетронутый блокнот, — а потом, его потянуло в сторону. Большой Джим хотел было вновь замахнуться мячом, но не смог.

«Я знал, что мои школьные занятия по толканию ядра мне когда-нибудь аукнутся», — подумал он.

Он перекинул мячик в левую руку и взмахнул ею сбоку и вверх. Она встретилась с челюстью Лестера, разбив ему нижнюю треть лица, кровь всплеснула вверх в неярком свете подвесного потолка. Несколько ее капель пристали к матовому стеклу.

— Хго! — всхлипнул Лестер. Он все еще старался обойти стол. Большой Джим ретировался в промежуток между тумбами.

— Отец?

В двери стоял Джуниор, глаза вытаращенные, рот раскрыт.

— Хго! — всхлипнул Лестер и начал скособочено разворачиваться на звук нового голоса. Протянул вперед свою Библию. — Хго… Хго… Хго… БхгОГ…

— Не стой столбом, помоги мне! — гаркнул Большой Джим на сына.

Лестер начал, спотыкаясь, двигаться к Джуниору, варварски размахивая Библией. Свитер на нем промок, брюки приобрели свекольный цвет, лица не видно, все затоплено кровью.

Джуниор бросился ему навстречу. Лестер начал было заваливаться, но Джуниор его подхватил, поддержал.

— Я понял, преподобный Коггинс, я понял… не волнуйтесь.

Джуниор сцепил руки на липком от крови горле Лестера и начал душить.

14

Через пять бесконечных минут.

Большой Джим сидит в своем рабочем кресле — развалился в своем рабочем кресле — галстук, который он специально надел на совещание, распущен, рубашка расстегнута. Он массирует себе мясистую левую грудь. Под ней все еще скачет галопом его сердце, сбиваясь на аритмию, но без признаков того, что собирается внезапно остановиться.

Джуниор ушел. Ренни сначала подумал, что тот собирается сообщить Рендольфу, что было бы неправильно, но чувствовал себя очень изможденным, чтобы позвать сына назад. Мальчик вернулся сам, принес брезент из багажника их трейлера. Он смотрел, как Джуниор рывком разворачивает его на полу — обыденно-деловито, словно делал это уже раз сто раньше. «Это все те фильмы категории R[191], которые они теперь смотрят», — подумал Большой Джим, потирая дряблую плоть, которая когда-то была плотной, твердой.

— Я… помогу, — прохрипел он, зная, что не сможет.

— Сиди спокойно, отдышись.

Его собственный сын, стоя на коленях, бросил на него темный, недосягаемый для его понимания взгляд. В нем, наверно, могла быть любовь — Большой Джим очень надеялся, что так и есть, — но и кое-что другое тоже.

Понял? В том взгляде также проблеснуло это «я понял»?

Джуниор заворачивал Лестера в брезент. Брезент потрескивал. Джуниор осмотрел тело, еще подкатил его, потом накрыл краем брезента. Большой Джим купил этот брезент в Бэрпи. На распродаже. Он вспомнил, как Тоби Меннинг еще говорил: «Вы сделали офигительно выгодную покупку, мистер Ренни».

— Библия, — произнес Большой Джим. Голос звучал еще хрипло, но чувствовал себя он уже немного лучше. Сердцебиение замедлилось, слава Богу. Кто мог знать, что после пятидесяти, все горы такие крутые. Он подумал: «Надо начать делать упражнения. Вернуть себе форму. Бог дает человеку только одно тело».

— Точно, хорошо, что напомнил, — пробурчал Джуниор. Он схватил святую Библию, засунул ее Коггинсу между бедер и вновь начал заворачивать тело.

— Он ворвался сюда, сынок. Сошел с ума.

— Конечно, — Джуниор не выявил любопытства. Заворачивать тело ему было явно интереснее.

— Вышло так, что или он, или я. Тебе надо… — вновь что-то переполошилось у него в сердце. Джим схватил ртом воздух, закашлял, стукнул себе в грудь. Сердце вновь успокоилось. — Тебе надо отвезти его к Святому Спасителю. Когда его найдут, там есть парень… возможно… — он имел в виду Мастера, хотя, возможно, это глупая мысль, привлекать Мастера к выполнению грязного дела. Мастер Буши знал толк в главном деле. Конечно, он будет сопротивляться во время ареста. В таком случае его могут и не взять живым.

— Я знаю лучшее место, — ответил Джуниор безоблачным голосом. — А если ты говоришь о том, чтобы повесить его на кого-то другого, у меня есть лучший кандидат.

— Кто?

— Ёбаный Дейл Барбара.

— Ты знаешь, я не одобряю таких выражений…

— Ёбаный… Дейл… Барбара.

— Каким образом?

— Пока что не знаю. Но ты лучше помой этот чертов мяч, если не желаешь с ним расставаться. И день куда-нибудь свой блокнот.

Большой Джим встал в полный рост. Он чувствовал себя теперь получше.

— Ты хороший сын, Джуниор, помогаешь своему старому отцу.