Под крышами Парижа

Александра слишком велика и тяжела, чтобы кувыркаться с ней, как с Таней; я толкаю ее на диван и заставляю поднять ноги. Все, что между ними, дерзко выпирает, выступая на передний план. Она дико вскрикивает, когда я неожиданно втыкаю палец ей в задницу. Приказываю успокоиться и вести себя потише, пока за пальцем не последовал весь кулак. Заполучив туда же еще два, она уже ничего не соображает и только стонет, но, как говорится, сама напросилась. Так или иначе, я твердо намерен выполнить программу целиком.

Александра не возражает, когда я поворачиваюсь к ней задом и заставляю приложиться к этой своей части. Она даже, не поднимая шума, облизывает щечки. Но когда я велю раздвинуть их и пройтись язычком по анусу… ах, это уж слишком! Нет-нет, она не станет, не будет, не хочет, даже если ее дочь… Что ж, я опускаю зад прямо на ее рот и заставляю замолчать.

Черт, на свете нет ничего такого, что они бы не сделали, надо только подать все должным образом. Примерно через три секунды ее горячий язычок пробирается сквозь кусты и начинает полировать мою прямую кишку. Игру придумала Таня, и я должен научить этой маленькой забаве ее мать. Войдя во вкус, она осваивает все новые высоты… то есть глубины. И притом раскочегаривает себя все сильнее… мертвой хваткой вцепляется в конец, как будто боится, что его отберут. Наверное, если бы такая опасность возникла, она бы разнесла квартиру вдребезги, свалила стены и рыла бы землю ногтями.

Александра наверняка знает, что будет дальше, но принимает невинный вид и качает головой. Ладно, пусть так. Попробуй угадать, говорю я. Она называет несколько вариантов и наконец бьет в точку, однако произносит это как-то нерешительно, притворяясь, что была бы рада ошибиться.

Я же не собираюсь трахнуть ее в задницу?.. В качестве награды за сметливость и в знак особой милости позволяю ей полакомиться моим измочаленным приятелем.

О нет, нет, умоляет она. Забыла, что я уже поступал так с ее дочерью. Напоминаю, и память у нее резко улучшается. Конечно, помнит… помнит, как малышка едва не лопнула, когда… Ох-хо! Но как… как… это же невероятно… мой член слишком велик…

Притворяется, дрянь. И все-таки я выбиваю из нее признание. Ну — с сомнением, — она вот только что решила… после того что я делал с ее дочерью, будет трудно не думать… Да, она бы, может, даже хотела, чтобы я сделал то же самое и с ней. Щипаю за задницу. Мне нужен четкий ответ. Прямо сейчас. ХОЧЕТ? Или нет? Да, ей кажется, что хочет.

Ловлю на слове. Разворачиваю ее и направляю своего молодца к задней двери. Пока я занимаю позицию, она становится на колени, раздвигает ноги и опускает голову. Теперь уже никаких возражений, как было, когда я вставил ей в задницу палец. В этом отношении Александра вся в дочку. Просто ждет, когда все свершится.

Не так уж там и туго, как я ожидал. Либо сует туда свечи, либо играла в эту игру раньше. Не скажу, что мой змей проваливается в пустоту, но тех проблем, что были с Таней, нет. Получается довольно легко и быстро.

— Ты уже этим занималась, — говорю я.

Она шокирована. Как я могу даже думать о таком? Это же неприлично! Противоестественно! Вы только послушайте!..

Кто бы говорил! Противоестественно… Сучка.

Ладно, пусть будет противоестественно. Я трахаю ее так, потому что мне так нравится. И потому что ей так нравится. Устраиваю проверочку — извлекаю ствол и… Она тут же оборачивается и тянется за ним, требуя вставить на место.

— Пожалуйста!

Всего одно только слово, но мне вполне достаточно. Ответ получен. Решаю немного помучить — вставляю и выдергиваю. Вставляю и выдергиваю. Пусть попросит, поклянчит. Заставляю ее обзывать себя самыми грязными словами: хуесоска, подстилка подзаборная, шлюха, ебущаяся с кобелями в канаве.

— Пожалуйста, верни его на место! Я говорила неправду… Мне нравится то, что ты делаешь… Питер делал со мной тоже… Таня видела… Питер… о… мой собственный сын осквернил меня. Вставь и еби… Твой член такой большой… намного больше, чем у моего сына… а-ах, как чудесно! У тебя чудесный хуй… мы все его сосали… мой сын, моя дочь и я…

Вспоминаю Танино письмо. Девочка хочет, чтобы я навестил ее и опробовал новый трюк, который она только что выучила. Что ж, Тани здесь нет, но ничто не мешает испытать его на матери…

Почувствовав удар обжигающей струи, Александра вскрикивает. Не знаю, как ей, а мне нравится. Ощущение самое приятное. Втыкаю на всю длину и открываю кран. Она умоляет прекратить, остановиться, но я уже не могу, даже если бы и хотел. Накачиваю до тех пор, пока у нее не раздувается живот. Она стонет… кончает…

Оттаскиваю ее от дивана, и она извивается, корчится передо мной, стоя на коленях. Хнычет, что внутри у нее пожар, что так она еще не кончала…

— Подними голову.

Хватается за мои колени, поворачивается, смотрит на меня.

— Я знаю, что ты собираешься сделать… быстрее, ну… пока я кончаю… пожалуйста!

Целует конец, прижимается к нему губами, а я выпускаю остатки… кое-что попадает и в раскрытый рот. Потом, когда все заканчивается, она продолжает стоять на коленях и сосать, сосать, пока старый вкус не сменяется новым…

* * *