Под "крылом" Феникса

Выбравшись из толпы вельмож, Лиянь едва не столкнулся с Железными Ястребами Кунгера, спешившими занять выходы из зала. Он быстро отпрянул прочь с их пути. Бряцая оружием и доспехами, они прошли мимо Лияня, укрывшегося за одной из занавесей. Этот выход был перекрыт, и ему следовало поискать другой.

Он свернул в сторону внутренних покоев Алого дворца, благо тот был столь огромным, что человек мог легко затеряться среди его многочисленных переходов, залов и комнат. Зайдя в коридор, который, по его мнению, вёл к одному из боковых выходов, Лиянь попытался проскользнуть наружу, когда впереди опять послышался дробный топот воинских сандалий.

Это был один из отрядов, вызванных князем Чже Шеном, который прочёсывал Алый дворец в поисках жрецов Братства и сторонников юнгарха Учжуна. Застигнутый врасплох Лиянь, вжался в одну из многочисленных дверных ниш. Внезапно, дверь за ним поддалась, и он спиною вперёд ввалился внутрь небольшой комнаты.

Этот покой не много ни мало принадлежал самому сыну князя Чже Шена – Хэчи, прибывшему в Дацинь из Пограничья с важным донесением от оставленного ванархом Ялунэ его заместителя. Он был четвёртым, и незаконным, сыном князя Чже Шена, прижитым им от своей телохранительницы-тайгетки. Мать Хэчи Шена была на двенадцать лет старше его отца. Она долгое время не только защищала его от возможных покушений, но и верно служила ему в качестве наложницы во время продолжительных боевых походов и войн.

Хэчи Шен родился в палатке воинского стана. Первой его игрушкой был кинжал матери. Няньками маленького Хэчи были обозные шлюхи и увечные ветераны. В отличие от своих старших братьев по отцу, росших в условиях княжеского поместья, он всю свою сознательную жизнь провёл в воинских палатках и шатрах.

Если братья Хэчи Шена учились не только владению оружием, но и постигали различные науки под руководством наставников в Саду Высшей Мудрости, то он к семнадцати годам еле-еле выучился читать и писать. Однако, несмотря на некоторые пробелы в образовании, молодой человек обладал острым умом, крепкой памятью и трезвым суждением. Его отличали ловкость, невероятная выносливость и стойкость к лишениям. Он мог сутками спать под открытым небом, даже в холод и дождь. Легко переносил голод и жажду.

Несмотря на важность исполняемого поручения, Хэчи Шен вот уже четвёртый день как пребывал в невольном затворничестве, терпеливо дожидаясь приёма в Совете Империи. Не будучи посвящён в события, что нынче разворачивались в Дацине, молодой военачальник никак не мог понять, почему никто не хочет его выслушать.

Единственным, кто обратил на него внимание, был старший писец Великого шенсера, ведающий приёмом гонцов и донесений. Он приказал дворцовому распорядителю выделить Хэчи Шену комнату в одном из крыльев Алого дворца, где тайчи должен был дожидаться, когда его вызовут в государственный Совет Империи. С тех пор, как он приехал, то почти безвылазно сидел в отведённых ему покоях.

Привыкший к шуму казарм и деловой суете лагерей, Хэчи Шен не знал, чем заняться. Делать ему было решительно нечего, и потому он занялся изучением летописей и записок древних полководцев, времён покорения ченжерами царств Фалао и Сидугана, которые обнаружились на одной из полок.

Как и большинство малообразованных людей Хэчи Шен был искренне убеждён, что грамота – это трудное, требующее особенной сосредоточенности занятие. Сейчас он, водя пальцем по строчкам и шевеля губами, пытался прочесть один из текстов.

Звук открываемой двери отвлёк Хэчи Шена от разбора древней летописи. Его глаза ещё не успели увидеть, кто вторгается к нему в жилище, как рука уже вытаскивала длинный кинжал, что были в ходу у многих ветеранов Пограничья.

Лиянь спиной вперёд ввалился в комнату, и тут же захлопнул за собой дверь и задвинул дверной засов. Только после этого он смог обернуться, чтобы рассмотреть – куда же это он попал.

Хэчи Шен с любопытством рассматривал своего неожиданного посетителя. На том был просторный, синий халат, расшитый серебряными нитями. Хэчи Шену хватило беглого взгляда, чтобы определить, что перед ним один из придворных и, судя по всему, из благородных.

Единственное, что приводило его в смущение, так это золотая бляха тайчи личной охраны богоравного владыки висевшая на груди незнакомца. Потому-то он только прищурил глаза, решив немного повременить, прежде чем что-либо сделать с непрошенным гостем.

– Прошу прощения за столь неожиданное вторжение,– проговорил незнакомец,– но ваша дверь была открыта… А я, а мне…

– А вам надо было укрыться от недругов,– с усмешкой, докончил за него Хэчи Шен. Несмотря на то, что большую часть своей жизни он провёл вдали от двора, Хэчи Шен кое-что постиг из столичных нравов. Он уже догадался, что его гость скрывался от преследования.

– Да. Точно,– поперхнулся тот.– Тайчи сидуганских стрелков – Лиянь,– с вежливым поклоном представился незнакомец.

– Тайчи третьего сабрака Седьмого габара имперской пехоты – Хэчи Шен,– назвался в ответ Хэчи Шен, и в его глазах мелькнула и тут же погасла весёлая искра.