Под "крылом" Феникса

В полдень всех разбудил лязг отодвигаемых засовов, и двери конюшни распахнулись, пропуская давешних рабов, что приносили им еду в караулку. Те опять принесли котлы с варевом и хлебы, но на этот раз они были не одни. Вместе сними в конюшню пришли пятнадцать незнакомых воинов, которые остались здесь после ухода рабов.

– Эй, вы откуда? – поинтересовался у них Таохэ.

– Да мы из третьего сабрака Пятого габара,– ответил один из вновь прибывших с висевшим у него за спиной самострелом.

– А сюда в караул заступили? – спросил десятник.

– Угу,– отозвался тот же стрелок,– здесь же и остались. Чего нас тут держат?

– Да мы и сами толком не знаем,– пожал плечами Таохэ.– Начальству виднее.

Остаток дня воины провели, занимаясь различными своими делами или бездельно слоняясь по конюшне. Среди последних был Джучибер, отправившийся вместе с Щербатым осматривать помещения на втором ярусе конюшни.

К вечеру, когда стало темнеть, двери конюшен вновь открылись, и внутрь зашла ещё почти целая сотня ратников. Большинство было незнакомо. К немалому удивлению среди них был и ментарх Яньды с двумя десятками воинов из ихней тагмы. Заметив своих людей, ментарх, сопровождаемый десятниками Нилигом и Лихэ направился к ним.

– Ну, как вы тут устроились? – спросил он, подсаживаясь к сидевшим тесным кружком воинам.

– Да ничего,– лениво отозвался за всех Таохэ.– Кормят, как ты и обещал, сносно. А чего там творится снаружи?

– Да кто его знает,– пожал плечами Яньды.– Начальство что-то темнит. Войск и кливутов нагнали видимо-невидимо. Вам повезло. Пока вас не было, нам пришлось переносить лагерь. Половину груза тащили на собственном горбу, словно презренные кулбусы.

Воины принялись строить различные предположения. Кендаг, внимательно прислушивался к говорившим.

– Не иначе что-то такое затевается,– шепнул он на ухо Джучиберу.– Надо бы нам быть настороже. Мало ли что…

– Скоро будем драться? – тихо спросил коттер.

– Ещё пока не знаю, но, судя по всему, придётся. Ну, а как тебе показался Дацинь?

– Большой город. Очень большой. Людей здесь, что листьев в лесу. Наверное, больше, чем весь народ коттеров,– задумчиво произнёс Джучибер.

– Да,– кивнул Кендаг,– это верно. Я и сам здесь впервые. Никогда не думал, что мне всё-таки придётся побывать в самом логове ченжеров. Тогда наши войска подошли к самым его стенам.

Голос тайгета упал до шёпота, а его глаза неподвижно уставились куда-то в пустоту, и Джучибер понял, что Кендаг вновь переживает восстание Дайсана.

– Мы понимали, что не сможем захватить город, и потому двинулись на Алань. Но напугали шестипалых изрядно. Ну, да ладно… Давай поспим, что ли? – предложил он, откидываясь на охапку сена.

Тайгет завалился спать, а Джучибер остался сидеть, уставившись взглядом в пространство перед собой. Какое-то тревожное предчувствие, что вскоре произойдёт нечто особенное, не давало ему расслабиться.

Глава 13

На третий день после известия о назначенных похоронах Лин Ту-Линга и о воздаянии ему посмертных божественных почестей, похоронное шествие, сопровождавшее его останки, двинулось из Алого дворца по дороге, ведущей к Скорбной горе, где находились усыпальницы владык Ченжера.

Почтить усопшего государя съехалось множество народу со всех концов необъятной империи. Когда погребальная колесница тронулась из Алого дворца, впереди неё и за ней шли кроме двух наследников престола, Великий шенсер, имперский казначей, верховный судья, члены Совета империи, три десятка правителей и наместников уделов и округов и столько же чиновников из имперских приказов и присутствий, обладавших правами судей. К ним присоединились все знатные люди из столицы.

Здесь также были представители всех городов империи, две хоругви Железных Ястребов из личной охраны покойного владыки, знаменосцы всех конных ченсенов и пехотных габаров, которым выпала честь сражаться под командованием знаменитого государя-полководца, и свыше двадцати тысяч ченжерских всадников-кливутов, прибывших в полном вооружении, чтобы отдать последний долг своему бывшему предводителю.

Три тысячи вольноотпущенников из числа бывших дворцовых рабов, которым покойный государь даровал свободу, шли за шествием в белоснежных одеяниях, держа в руках зажжённые факелы. Они должны были олицетворять скорбь всех народов входящих в состав Империи Феникса, но по крови не принадлежавших к ченжерам. Шли многочисленные отряды барабанщиков, литаврщиков и трубачей, сопровождаемые тысячами бритоголовых женщин в строгих скорбных одеждах. К столице приближались нескончаемые толпы людей, прибывших на похороны из разных уделов и округов Ченжера.

Среди многих также прибыл один из прославленнейших полководцев Ченжера, который ныне являлся наместником Закатного удела и начальником над войсками Панченского лагеря – князь Чже Шен.