Под крылом Ангела

Он вернулся из ресторана, немного почитал, включил фильм про Бонда. Вот настоящий мужчина! Все время бежит куда-то, кого-то спасает. Молодец, что тут скажешь! Таких молодцов делают героями комиксов и таких любят женщины. Вот если бы Иван с детства воспитывался на подобной мифологии для масскульта, а не на романах Толстого и Достоевского, глядишь, у него и проблем было бы меньше.

Он благополучно проспал вторую серию Бондианы, а проснувшись, понял, что надо что-то менять. Срочно.

Он где-то слышал, будто депрессию можно лечить холодом, а значит, снегом. Может, как раз вариант? Да и в чем проблема? Снег пока еще радость, вполне доступная в определенных географических широтах. Нужно просто взять и поехать туда. Швейцария? Канада? Не то… Какого-то особенного снега хочется. Неужели Россия, куда он много раз собирался, но всякий раз что-то останавливало… Россия. Раша. Родина его матери. Что он вообще о ней знает как о реальной стране? Не совсем же он сентиментальный идиот, чтобы считать соответствующим действительности тот частью романтизированный, частью демонизированный образ страны, сложившийся в его воображении благодаря книгам и музыке.

Почему бы и не отправиться туда?

Собственно, у него даже не было времени подумать, — настолько быстро все произошло. Уже на следующий день он вылетел в Россию.

В самолете он спросил себя: «А зачем я туда лечу?»

Ответ пришел сам собой: «Посмотреть на снег».

* * *

Прилетев, Иван попал в царство снега. В эти дни на Петербург обрушился фантастический снегопад. Засыпанные до самых крыш машины, бредущие по колено в снегу пешеходы. Все это напоминало город из сказки, в которой волшебный горшочек варил кашу и она текла по улицам и площадям.

Иван радовался как ребенок — вот оно, чудо! Столько снега он никогда не видел!

Он даже спросил у портье — всегда ли здесь так? Тот растерянно ответил, что подобного не припомнит.

В первый же день он отправился гулять по городу и застыл, глядя на Александрийского Ангела, что через снег и метель плыл над городом.

В какой-то момент у Ивана закружилась голова, и он перестал понимать, где он и кто он. Что-то в этой истории было от вечности, отчего действительно могла закружиться голова…

На Дворцовой площади лежали огромные снежные горы — их убирали несчастные, замерзшие солдатики, и это, учитывая количество снега и то, что он продолжал идти, выглядело прямо-таки сизифовым трудом.

Неподалеку от них подросток закапывал юную спутницу в снежную кучу. Та верещала и явно не имела ничего против. Иван, улыбаясь, смотрел на влюбленную парочку…

Пробили часы на Зимнем дворце…

Иван вдруг почувствовал странное волнение и шальную радость.

Озябнув, он зашел в милое кафе, выпил согревающий имбирный чай и долго смотрел, как за окном набережную реки Мойки засыпает снег.

Ему казалось, что он — затерянный в пространстве и времени пленник снега.

На следующий день он вновь долго бродил по городу.

Вечером опять оказался на Дворцовой. В этот раз площадь произвела на него еще большее впечатление. На ней выстроили фантастическую театральную декорацию — лес из сосен и елей (как выяснилось, для предстоящего новогоднего праздника), а Эрмитаж подсвечивали волшебным сиреневым цветом.

Над всем этим царила абсолютно полная, огромная луна, и Александрийский Ангел плыл над городом…

По дороге в отель он остановился возле одного из домов на набережной Мойки. Это был тот самый дом.

Вспомнились рассказы матери: «Дом был удивительный. Этажом выше жил сын князя Н. С ним соседствовал красный комиссар К., который ухаживал за внучкой князя. Такая очень петербургская тема, когда все перемешано и параллельно проживаются самые разные жизненные истории…»

Он еще раз взглянул на окна. В одном был виден женский силуэт.

«Интересно, кто эта женщина?»

Воображение заработало, и ему захотелось побывать в той самой квартире…

* * *

Но даже в самом смелом воображении не могла бы возникнуть такая история и такая женщина, которая сейчас стояла напротив него.

— Послушайте, Барбара, а может, все еще наладится?! Ну, в смысле, этот мужчина с вашей подругой о чем-нибудь договорятся, ведь что-то же их раньше связывало?

Бася махнула рукой:

— Вряд ли…

Иван прислушался к разговорам в соседней комнате.

— Кажется, там вполне спокойно и мирно беседуют.

Как только он произнес эту фразу, из комнаты донесся разъяренный крик Чувалова, который кричал, что Соня его не понимает и надо бы настучать по ее безмозглой голове.

Иван усмехнулся:

— М-да, прямо-таки закон Мерфи: если вам показалось, что ситуация улучшилась, значит, вы просто чего-то не заметили.

— Я уверена — они не договорятся! Надо что-то придумать. Должен же быть какой-то выход!

— Не переживайте. В крайнем случае я вас спасу, пожертвовав собой!

Бася взглянула на него с удивлением — шутит он или как?

Иван заверил, что все серьезно.

Бася фыркнула, ну-ну, мол, ловлю вас на слове!

— Эй, гаврики! — На пороге возник Чувалов. — Чего шушукаетесь? Идите в общество. Нам без вас скучно!

* * *

До Нового года оставалось всего ничего. Чувалов неожиданно раздобрился и пригласил присутствующих сесть за стол.