Под крыльями Босфор

Не понравился ему мой плевок. Ишь как скривился. Мне бы и самому не понравился, да я специально сплюнул, назло. Очень уж обидное это ощущение собственной беспомощности. Отвернулся немец, шагнул к выходу, дверь толкнул, остановился на пороге, что-то выговаривает кому-то снаружи. Эх, жаль, что у меня руки за спиной связаны. Сейчас бы я тебе по башке кулаком… Или скамейкой… А ничего бы я не сделал. Был бы я не связан, так он и спиной бы ко мне не повернулся. Точно знаю.

Да и нечего пустыми иллюзиями тешить свое воображение. Может быть, с одним еще и справлюсь, а сколько их там, снаружи? И все с оружием. И наверняка этот немец не один здесь. Есть ведь еще кто-то, кроме тех двух встречающих. Наверняка есть, просто обязаны быть. Тропинка же куда-то за дом уходит… Там наверняка караул и стоит. Охраняют это место от нежданных гостей.

Так что ни на кого я не нападу. И ни с кем не справлюсь. Нечего пустым мечтам предаваться. Ишь, кулаком по башке… Скамейкой бы, да и то под вопросом… Сил-то у меня сейчас с гулькин нос. Откуда они, силы эти возьмутся, если который день без еды практически сижу? И без воды. Те жалкие подачки не в счет. И руки постоянно за спиной связаны, мышцы отказываются нормально работать.

Да какие тут могут быть вообще гости? Сюда меня наверняка переправляли местные контрабандисты. И местечко это ими прикормленное, вон какая просека для лодки прорублена в камышах. Так что нет здесь никого постороннего и быть не может. Местные вряд ли сунутся, отучили их давно от подобных намерений наверняка.

А ловили меня в Константинополе турки, это точно. Только кто мне тогда вопрос задал? На чистом русском же спросили? А что, неужели турки, или кто там был, не могут русского языка знать? Еще как могут! Ничего, посчитаемся еще…

О, один из моих конвоиров в хибару зашел, чашку-миску какую-то мне протягивает. Вода? Она самая. И что ты мне ее тянешь? Про связанные за спиной руки забыл? Забыл… Разозлился от своего промаха, краем чашки больно по губам ударил, смотрит так, как будто я у него что-то украл.

Пью, хлебаю шумно, краем глаза вижу, как в чашке кровь расплывается из разбитых губ.

И выбритому это не понравилось. Прошипел что-то вполголоса. Конвоир мой рукой дрогнул, вода на грудь мне плеснула, зато перестал так сильно давить, чуток отодвинул миску, сгорбился.

Дальше до самого вечера мы так и сидели в этом домишке вдвоем. Я на своей лавке со связанными за спиной руками, а выбритый на другой. Глаз с меня не сводил. Сам не ел ничего и меня не кормил. Сам-то ладно, а вот меня могли бы и накормить. Я же вроде бы как важный пленник…

Больше никого не видел и не слышал. Даже за стенками хибары кроме криков чаек ни одного звука не доносилось. Да, камыш еще под ветром шуршал. И все.

Вечером не утерпел, в туалет попросился.

Вывели. Этот чисто выбритый выглянул наружу, кому-то там приказал меня вывести. Что конкретно приказал, не понял, но наверняка смысл такой был. Да и не выбритый он уже, за день лицо щетиной покрылось. У-у, кабан здоровый. Приказать-то он приказал, но и сам из дверей за мной присматривал.

Потом внутрь завели, на ту же лавку усадили. И еще немного просидел так. Потом голоса снаружи раздались. Мой надсмотрщик с места подорвался, дверь открыл, кому-то рукой махнул.

О, как! Доктора привели по мою душу. По нос то есть.

Дальше полчаса позора. Моего. Потому что больно было до жути. Из всего сказанного доктором только и понял, что воспаление началось. Потому так больно и было. Пока нос на место поставили, промыли, чем-то там обработали, повязку наложили, я чуть не обос… Гм, короче, слезы из глаз лились как из ведра. Ну и ругался, как же без этого. Так что хорошо, что этого «чуть» не случилось. Не хотелось бы мне перед моими конвоирами позориться. Да, доктор не меньше моего боится. Похоже, моих конвоиров сильно опасается. Но хоть дело сделал, а все остальное меня не касается.

Ночью было легче. Боль ушла, дергала иной раз немного, но ничего смертельного. Зато потихоньку дышать носом через повязку начал. Терпимо. А есть так ничего и не дали. Хотя сами что-то там такое чавкали за стенкой, я слышал и в этот раз даже умудрился унюхать.

Утром толкнули в плечо, вырывая из дремы. Так всю ночь сидя и провел. Хорошо хоть спиной можно было на стену хибары опереться.

Вывели наружу, пошли по тропе дальше от берега. Камыши закончились почти сразу. Оглянулся, заработал еще один толчок в спину, но хибарки не увидел – камыши все спрятали.

Прошли через небольшой лесок, на широкую поляну. Или поле. Скорее всего, поле, потому что растительности никакой не было. Подробнее не рассмотреть – противоположная сторона терялась в рассветном тумане.

Остановились на опушке. Мне приказали опуститься на землю и не маячить. Уселся, оперевшись спиной на ствол дерева. Холодно же. Отморожу себе все.

Место какое-то безжизненное. Не слышно ни звука. Словно в вате сидим.

О, мотор где-то затарахтел! Знакомый звук авиационного двигателя. Понятно! Это за мной транспорт пригнали!