Под крыльями Босфор

– Меня больше другое удивляет. Ладно жандармы с полицией! Здесь мы кое-как начинаем порядок наводить. Я о другом сейчас. Ведь закон об акционировании предприятий приняли! Дали возможность рабочим участвовать напрямую в управлении и получении доходов. Если бы вы знали, Сергей Викторович, чего это государю стоило! Сколько на него собак повесили! И что? Получается, все зря? Ничего ведь не работает! Эти ячейки революционные словно тараканы плодятся! Одну выводим, так взамен две новые появляются!

– Ну, кое-что и кое-где прекрасно работает. И вы об этом знаете. А то, что здесь творится… Так чем дальше от столицы, тем меньше на закон оглядываются местные чиновники и промышленники с купцами. А с ячейками вы и без меня разберетесь…

– Да знаю я! – махнул рукой Джунковский. – Все знаю! По должности положено знать! Беспокоит одно – успеем ли что-то сделать?

Промолчал на этот явно риторический вопрос. А что отвечать-то? Владимир Федорович и сам все прекрасно понимает. Только уголком рта дернул. И все.

Как там говорили в моем времени? До Бога высоко, до царя далеко? Вот и здесь имеется что-то подобное. В столице и рядом с ней порядок быстро навели, а вот дальше к окраинам… Дальше дело шло трудно – на местах своя власть, свои порядки, иной раз абсолютно далекие от столичных.

Поговорили и о недавних событиях на фронте. Откуда бы я о них узнал? Газет не читал, просто не хватило на них времени. Только-только оклемался после Босфора. С удивлением услышал об успехах Балтийского флота. Эскадра адмирала Эссена не только способствовала взятию Данцига, но и блокировала с запада все подходы к Щецину, выставив от устья Свины до острова Борнхольм плотные минные заграждения.

И снова я задал тот же вопрос, что задавал совсем недавно императору:

– Владимир Федорович, а почему именно Рузский был назначен командующим? Вы же знаете о его дальнейшей роли в истории Отечества?

– Знаю. И император знает. Но предпочитает все-таки в первую очередь верить своим людям. Не удалось нам с вами безоговорочно убедить императора в причастности Рузского к предстоящим событиям. Слишком уж у генерала хорошо язык подвешен. Умный и скользкий. Как вы когда-то очень верно сказали? Без мыла в задницу влезет? Верно, верно и очень точно! А то, что генерал очень умный… Если бы ум этот на благо государства работал… Он и в Ставке свои ошибки умеет лихо на подчиненных переложить. У него все вокруг останутся виноваты. Ничего… Насколько я знаю, при осаде Данцига он проявил преступную нерешительность и медлительность. Объяснил собственные неудачи якобы отсутствием «Муромцев» Шидловского с их чудо-оружием. На Ставку собственные ошибки переложил. Предупреждая возможное наказание, быстро сказался больным и сдал командование фронтом. На его место перед моим отъездом прочили Ренненкампфа.

– Да, Владимир Федорович, сколько мы с вами, да и не только с вами ни говорили о последующих событиях в жизни империи и о некоторых людях, непосредственно в этой жизни участвующих, а все без толку, ничего не меняется…

Джунковский помолчал немного, словно раздумывая над чем-то и явно сомневаясь. А потом коротко и точно уколол прямым взглядом глаза в глаза, заставляя меня насторожиться и подобраться, отвернулся в сторону и тихо заговорил, вынуждая меня наклониться вперед и прислушиваться к его словам:

– Не хотел говорить, но… Уже знаю, что вчера поздно вечером возле своего дома неизвестными генерал Рузский был зарезан. Предполагается, что с целью ограбления. Преступников ищут…

А я замер от такого известия. Владимир Федорович же между тем продолжал говорить. Так же отвернувшись чуть-чуть в сторону, тихо и четко, словно гвозди забивал.

– Утром… Сегодняшним утром, – уточнил Джунковский, – под автомобиль Милюкова предположительно боевиками революционной группы была брошена самодельная бомба. Выживших в автомобиле нет. Никого из революционеров задержать не удалось. И еще. Полиция второй день не может найти Протопопова. Представляете, исчез среди бела дня без следа…

– Владимир Федорович… – начал говорить, но тут же был оборван жандармом:

– Лучше сейчас промолчать, Сергей Викторович. Лучше промолчать…

Только и кивнул согласно головой в ответ. С ошарашенным видом. А Джунковский так и продолжал дальше сидеть молча, полуотвернувшись чуть в сторону, выпрямив спину и крепко сжав губы. Словно давая мне время прийти в себя после этаких известий. Не позавидуешь сейчас Владимиру Федоровичу – слишком огромный груз ответственности он на себя взвалил…