Под крыльями Босфор

– Жалко, ваше императорское величество. Но ведь уже который день сидим без дела? Если бы не полет в Ставку, то вообще бы не понял, зачем я здесь.

– А моего приказа вам мало?

– В любом приказе должен быть смысл. А здесь я его не вижу. Вот на фронте от меня был бы смысл…

Что-то я погорячился. Забылся. Не с товарищами ведь разговариваю. Только поздно уже, слова вылетели.

– Завтра, – Николай быстро переглянулся с супругой и повторил: – Завтра с утра готовьтесь к перелету. Летите в Ставку с великим князем Николаем Николаевичем. Отвозите его и возвращаетесь сюда, за мной. Сначала посетим, как вы рекомендуете, Кавказский фронт, а уже от Юденича отправимся на Северный. Затем отвезете меня в столицу и дальше можете возвращаться в Константинополь…

Я присоединился к товарищам, а из головы все не выходил этот разговор. И куда меня несет? Хитрее нужно быть, изворотливее. А я правду-матку в глаза режу. Зачем? Кому она нужна, правда-то? Нет, нужна! И буду резать! Только так и никак по-другому. А иначе для чего я здесь?

Летим на Кавказский фронт… Куда именно летим-то? Ладно в Ставку, туда маршрут известен, а на Кавказ? Ведь нам подготовиться к перелету нужно, карты хотя бы получить. А связаться с Юденичем? А обозначить и подготовить аэродром посадки? Лучше бы я вот эти самые вопросы императору задал, а то всякая ерунда в голову лезет. И что теперь делать с подготовкой к завтрашнему вылету?

После торжественного мероприятия уже на выходе меня аккуратно перехватил офицер в голубом мундире. Поздоровался, представился и тихонечко так, вежливо, но не подразумевая отказа, предложил прогуляться по залитому лунным светом парку. Я кивнул товарищам и отошел в сторону, принял предложение, так сказать. А почему бы его и не принять? Особенно когда его, предложение это, настолько вежливо предлагают? Каламбур, однако. А если откровенно, то я уже догадываюсь, что, а точнее кто стоит за этим предложением от голубых мундиров.

Прогулялись. Молча. Вышли в парк, свернули на освещенную лунным светом боковую дорожку. Пока то да се, на улице уже стемнело, звезды высыпали. Я шел чуть позади, на четверть шага где-то, словно полностью доверяя своему провожатому. А на самом деле внимательно прислушивался к ночи – так, на всякий случай. Мало ли что.

Дошли до зимнего павильона, в котором мне навстречу поднялся сам Джунковский. Только теперь понял, насколько я был напряжен этим приглашением и прогулкой. Догадки догадками, а осторожность еще никому не повредила и не помешала.

Искренне улыбнулся идущему навстречу генералу. Подобное отношение – честь для меня. И почему я ни разу не удивлен? Как знал, что он обязательно должен объявиться. Сейчас бы сюда еще Мария Федоровна из какой-нибудь неприметной дверки вошла…

Нет, не вошла. А с Владимиром Федоровичем мы проговорили долго, больше двух часов. В самом начале разговора я насторожился, дернулся – на одно из высоких окон в виде узких стрельчатых арок упала неясная тень снаружи.

– Охрана? – все-таки сообразил спросить, прежде чем вскакивать.

– Охрана, – с еле заметной улыбкой наблюдал за моей реакцией жандарм. – Как же мне без охраны, Сергей Викторович?

И я немного расслабился. И уже не так резко реагировал на продолжавшие периодически мелькать неясные тени за окном.

А мы так и сидели почти в полной темноте при свете маленького светильника. Разговор шел непростой, тяжелый. Тяжелый по своему содержанию и новостям. Владимир Федорович приехал в Ливадию с Николаевских верфей, где сейчас полным ходом по личному указанию государя шла инспекторская проверка. Проверяли все. Ход работ и сроки их выполнения, соответствие тех же работ проектной документации и, конечно же, параллельно со всем этим вели свое расследование жандармы.

Сказать, что Джунковский был удивлен результатами инспекции и проверки, значит погрешить против истины. Да не был он удивлен! Картина на Николаевских верфях соответствовала большинству картин на удаленных от центра российских предприятиях. Рабочие революционные ячейки охватили практически все производство в стране. Исключение составляли те заводы и фабрики, где работа с людьми велась по методике Зубатова. Вот там был полный порядок. И на Николаевских верфях тоже будет срочно вводиться этот подход, будет проведено акционирование предприятия. Здесь свою роль сыграла удаленность от столицы, от так называемого центра государственного управления и вообще жизни.

– Сидят, словно лягухи в болоте. Пригрелись, шевелиться никто не желает. На то, что под носом творится… А-а, – махнул со злостью рукой Владимир Федорович, обвиняя местную полицию и жандармов. – Дела никому нет! Ну, уберу я этих… Так где других взять?

– А ведь подобное происходит повсеместно, – плюхнул и я свою очередную ложку дегтя в сторону его ведомства. – Кроме центральных губерний. Не успеет Зубатов со своей командой везде побывать.