Под кожей

— Я здесь, чтобы помочь, правда, — напоминает он, когда я встаю с синего кресла.

После школы я не встречаюсь с Лукасом на пробежке. Я чувствую, как вырезанное сердце-бабочка, которое он сделал для меня, подпрыгивает на дне моего рюкзака, пульсируя обвинением. Но я не могу. Все темное внутри меня кричит в моей голове. Лукас слишком хорош, слишком ярок, чтобы заглядываться на него.

А я все еще трусиха.

Глава 35

— И снова здравствуйте, мисс Шоу, — ласково говорит детектив Хенриксен, когда я открываю входную дверь. Порывы ветра кружатся вокруг ее плаща. В одной руке она сжимает стаканчик кофе, в другой — блокнот на спирали.

— Что вам нужно? — страх пробирает меня до костей. Аарон в гостиной с тетей Элли, раскрашивает керамическое рождественское украшение, которое они вчера вылепили и запекли в духовке. На каникулах в День благодарения тетя Элли и мальчики принесли домой огромную рождественскую елку. Мы повесили на нее какие-то жалкие огоньки, и с тех пор тетя Элли и Аарон украшают ее самодельными украшениями. Фрэнки не интересуют ни снежинки из бумаги, ни конфеты из трубочек. Он в своей комнате, играет в Grand Theft Auto.

Последние два часа я сижу рядом с Аароном и тетей Элли со своим блокнотом для рисования, заштриховывая черно-белые полосы бабочки угольными палочками. Кончики моих пальцев испачканы и почернели.

— Можно войти?

— Если вы спрашиваете, значит, ответ отрицательный. — Холодный воздух бьет меня как пощечина, но я скорее замерзну до смерти в нижнем белье, чем снова ее впущу. На этот раз я знаю свои права.

Арианна нагуглила их и прочитала целый список вслух, в то время как мы ждали, пока сварится паста лингвини карбонара с цветной капустой и панчеттой, которую она приготовила нам на прошлой неделе.

Улыбка детектива Хенриксен померкла.

— Пусть будет по-твоему.

Я складываю руки на груди.

— Чего вы хотите?

— Хотела проверить как ты, подумала ли о моем предложении.

— Забавно. Я не припоминаю никакого предложения.

Ее русые волосы убраны назад в такой тугой пучок, что кожа на лбу натянулась.

— Думаю, ты помнишь. Еще не поздно, знаешь ли, признаться. Самое главное в самосуде, о котором не рассказывают в фильмах, это съедающее тебя чувство вины.

— Знаете по собственному опыту?

— Подумай о своей маме. Подумай о ребенке.

Я быстро моргаю, пытаясь сдержать эмоции. Я не могу ничего ей показать. Я не могу показать ей свою слабость.

— Может быть я как раз и думаю о них.

— Если он причинял тебе боль, я могу помочь. Могу сделать так, чтобы тебе стало легче.

Но на этот раз меня не обмануть. Я вижу вспышку в ее глазах, тот самый хищный блеск, который появлялся у Фрэнка, когда он играл с тобой. Когда ты уже попалась в ловушку, которую даже не заметила. Ей все равно, что случится с мамой, мальчиками или со мной. Какое бы чувство вины я ни испытывала, какой бы выбор мне ни пришлось сделать, не признаюсь ей в этом. Она не сочувствует мне. Я вижу это. Она хочет раскрыть дело, которое все остальные считали законченным. Она хочет славы, выиграть игру.

— Я пас.

Она меняет тактику.

— Мне нужно еще раз поговорить с твоим братом. Проверить его историю. Уточнить несоответствия.

Детектив Хенриксен делает шаг вперед, но я блокирую ее своим телом. Я знаю, что сказать на этот раз. Арианна помогла мне подготовиться на случай, если детектив вернется.

— Ваш босс знает, что вы здесь, наносите незапланированные визиты на дом? Пристаете к скорбящим свидетелям? А как насчет вашего партнера? Где он? Может, мне стоит позвонить в участок? Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке и всё такое. Ну вы понимаете.

Она нахмурилась и встала прямо передо мной.

— Я детектив. Пропусти меня.

Как и в прошлый раз, я не отрываю от нее взгляда. На улице холодно, но моя кровь горячая и пылает.

— Если у вас нет ордера, засунутого в лифчик, можете идти в задницу. Детектив.

Ее лицо застывает. Но я вижу перемену в ее глазах. Она блефовала и только что проиграла. Никто больше ничего не подозревает. Только она. Если я не впущу ее, она ни черта не сможет с этим поделать.

— Ты только что упустила свой последний шанс.

Бешеный стук моего сердца эхом отдается в ушах.

— Нет, это вы упустили.

Она долго смотрит на меня, потом поворачивается и топает вниз по ступенькам крыльца. Полотнища ее плаща развеваются на ветру.

— Не приходите сюда больше, иначе я подам на вас заявление о преследовании. Кроме того, вы опоздали. Завтра у мамы слушание приговора.

Она поворачивается и смотрит на меня, ее рот кривится в жесткой улыбке.

— Разве адвокат твоей матери не звонил? Нет? Ох, уж эти государственные защитники. У твоей мамы начались роды. Вынесение приговора отложили до понедельника. Она родила сегодня утром.