Под кодовым названием «Эдельвейс»

– Об этом самом! А вам я советую немедленно ехать к тем самым Эльхотовым воротам, чтобы не пропустить еще одной победы. Впечатления для книги и все такое прочее…

– Мне приходится, обер-лейтенант, вас все время благодарить. Вы меня просто вяжете по рукам и ногам прочным канатом внимания. Тогда сделаем так: во Владикавказе я устрою пирушку, и первым гостем будете вы. Принимаете приглашение?

– Еще бы! Только чтобы без сомнительных девиц, но с женщинами. Я отдал бы продпочтение осетинке…

– У вас неплохой вкус. Хотите, я прочту вам, какие встречаются осетинки?

– Охотно послушаю!

Адольф Шеер вытащил дневник.

– Это я делал некоторые цитатные выписки для книги – ведь библиотеки Берлинского университета в чемодан не упакуешь. Вот выписка из «Жизни царицы цариц Тамары», работы средневекового грузинского историка Васили: «Говоря по-старому, “рожденный слепым – слепым и покинет мир”, под этим имеется в виду каждый, кто не видел Тамары. Правильное строение тела, темный цвет глаз и розовый оттенок белых ланит, стыдливый взгляд, манера величаво и свободно бросать взоры вокруг себя, приятная речь, веселая и лишенная развязности, голос, который услаждает слух…»

– И в самом деле – царица, да и только… Но при чем здесь осетинки?

– Терпение, обер-лейтенант, вы не дослушали. Дело в том, что царица Тамара – осетинка!

– Все ясно, гауптман. Вы меня окончательно убедили. Других доказательств не требуется…

Глава одиннадцатая ПРИГОВОР

За веселой беседой и не заметили, как въехали в город. Но улицы его сами напомнили о себе. Поперек одной торчала изуродованная грузовая машина. Откуда-то густо валил дым, безусловно с пожара. Полным ходом раскатывали мотоциклы и суетливо бегали солдаты с оружием наготове.

– Майн готт! – воскликнул Шютце. – Неужели и сюда заглянули партизаны?

– Похоже на то, – озабоченно отозвался Шеер. – По крайней мере, бомбовых воронок что-то не видно. Однако, наверное, у Хейниша узнаем обо всем подробно…

– Непременно! – согласился Шютце.

Кирпичное здание СД тоже имело свежие, о многом говорящие следы ночной стычки – стена, обращенная к улице, была наискось посечена пулями. В одно из окон, очевидно, влетела граната. Стекла в других окнах были пробиты пулями. Во дворе все было в движении: строились солдаты, озабоченно сновали офицеры, отовсюду слышались короткие военные команды. В самом помещении гулял сквозняк.

В приемной штурмбаннфюрера сидел рыжий здоровяк со странно равнодушным среди всеобщего возбуждения выражением лица. Он одним пальцем, явно от нечего делать или от скуки, тыкал в клавиатуру пишущей машинки.

Скользнул холодными глазами по Шееру, заметил Шютце и сразу же любезно оживился:

– О, Шютце, уже здесь! Воистину в штабе не тянут долго с разносом… Где пакет?

– Ошибка, Вилли. Я здесь, но без разноса. А что у вас?

– Партизаны. Ночной конный налет… Это был кошмар! Комендант Функель буквально осатанел – партизаны свели на нет его мероприятия по устрашению: захватили с собой всех повешенных…

Шютце сочувственно покачал головой:

– Обязательно передам ваш рассказ в штабе! Но позвольте отрекомендовать гауптмана. Адольф Шеер, корреспондент из Берлина, историк. Прибыл…

– Что же вы до сих пор молчали? – Вилли Майер пружинисто вскочил. – Знаем и давно ждем! Думаю, штурмбаннфюрер, несмотря ни на что, примет немедленно, – и он исчез за дверью кабинета Хейниша.

– Этот Вилли, – убежденно кивнул головой обер-лейтенант, – превосходный парень! Шутник, каких мало… А умница! Нечего и говорить… На него можно положиться.

– Прошу, господа, – распахнул дверь Вилли.

За ночь лицо Хейниша посерело, глаза покраснели от бессонницы, в пальцах он крутил сломанный карандаш. Шеер заметил еще несколько сломанных карандашей, брошенных в мусорную корзину.

– Рад вас видеть, господа, – сказал штурмбаннфюрер добродушно. – Со счастливым прибытием, Адольф! Надеюсь, мне как давнему другу вашего достойного всяческого уважения отца позволено так обращаться к вам!

– О чем речь, господин Хейниш! – растроганно ответил Шеер. – Я поэтому и просился в Берлине именно к вам.

– Да, мне сообщил об этом оберфюрер СС Корземан, кстати, будущий начальник полиции и СС рейхскомис-сариата «Кавказ». Мне очень приятно, что о сыне моего трагически погибшего друга заботятся такие высокие чины. Простите. Адольф… Шютце, а вы с каким делом здесь?

Чем больше говорил Хейниш, тем большим уважением проникался обер-лейтенант к своему случайному спутнику и, вытягиваясь, деревенел, с легким испугом вспоминая свои вольные разговоры с этим историком, который оказался птицей очень высокого полета. А что, если этот Шеер вот сейчас брякнет что-нибудь неуместное? Поэтому, когда Хейниш обратился к нему, он горячо ответил:

– Герр штурмбаннфюрер, я имел счастье познакомиться с господином Шеером во время ночной стычки с партизанами в горах. Господин гауптман личным примером поднял солдат в атаку. Настоящий офицер! Я посчитал делом чести предложить господину Шееру штабную машину, поскольку его собственная сгорела.

Хейниш важно напыжился: