Под кодовым названием «Эдельвейс»

– Фрейлейн – сирота. Родных у нее – никого. Единственная надежда – это мать Адольфа, Патриция Шеер. Но примет ли она молодую невестку с внебрачным ребенком? Чем доказать, что ребенок – Адольфа? Фамильное сходство появляется со временем, да и то не всегда. Ведь ребенок не обязательно похож на отца: мать тоже имеет свою долю.

– Да, трудноватый вопрос! – хмыкнул Хейниш, но его лукавый взгляд противоречил этому утверждению. И действительно, он тут же добавил: – Кажется, я знаю, как уладить это дело.

– Правда? – обрадовался Майер.

– Я слов на ветер не бросаю.

– О, господин оберштурмбаннфюрер…

– Позовите фрейлейн Бергер и зайдите ко мне вместе с ней.

– Слушаюсь.

Глава восемнадцатая «БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ»

Через минуту вытянувшаяся шарфюрер Бергер отрапортовала:

– Явилась по вашему вызову, господин оберштурмбаннфюрер!

– По приглашению, – любезно поправил ее Хейниш, давая понять, что разговор не будет иметь официального характера. – На этот раз тема разговора будет далекой от служебных дел.

– Слушаю вас!

Хейниш спросил напрямую, сразу переходя к делу:

– Почему вы не сообщили мне, что готовитесь стать матерью?

– Я не думала, что это может вас интересовать.

Хейниш поучительно поднял палец:

– В службе безопасности, фрейлейн, работают люди, среди которых чувство товарищества считается одной из главных положительных черт характера. Более того, об этом даже есть соответствующая графа в личных анкетах. СД – одна большая, крепко спаянная семья, отцом которой является наш любимый фюрер! Таким образом, ваше положение для нас, рыцарей империи, в значительной мере является делом служебным, а не ограниченным кругом ваших личных забот. Как вы считаете, Майер? – обратился он к Вилли, стараясь растянуть служебно-эмоциональный эффект.

– Полностью разделяю ваши мудрые соображения, господин оберштурмбаннфюрер! Нет такой сферы общественной жизни, к которой не была бы причастна СД. Конечно, фрейлейн Бергер в силу обстоятельств, которые сложились в ее жизни, может и не знать этого.

– Именно! Ясное дело, Советы не вели разъяснительной работы среди фольксдойче. Наши принципы простые и понятные. Между прочим, мы имеем приказ всем женщинам рейха об обязательном деторождении. И знаете ли вы, фрейлейн, кто его подписал?

– Я об этом впервые слышу, – ответила Кристина.

– Шеф СД, обергруппенфюрер Кальтенбруннер. Теперь вы поняли, какую большую ошибку сделали, скрыв вашу беременность? Если бы я был злопамятным человеком, я мог бы квалифицировать ваше молчание как служебное нарушение, как тайное намерение пренебречь приказом обергруппенфюрера. А вы на службе, в звании шарфюрера! В какой-то степени вас оправдывает то, что вы еще до сих пор не знакомы с некоторыми аспектами бытовой жизни рейха. А все они сводятся к одному: каждый живет для фюрера, для рейха, для окончательной победы. И в этом смысле деторождение приобретает стратегическое значение, то есть является элементом военной дисциплины на службе высшим интересам нордической расы.

Хейниш прямо-таки расцвел в менторском порыве.

– Наступит время, и мы с помощью наших высокопатриотических женщин превратим наш рейх в глобальный питомник высокопородных арийцев! Уже сейчас преданные фюреру женщины обеспечивают будущее величие рейха отборными солдатами, отбросив устарелые патриархальные представления о браке и моральные догмы прогнившего прошлого. Немка – самка, и поэтому она выше формальных ограничений, порожденных религией евреев и питаемых лицемерной моралью плутократов.

– Я не знала об этом, – чуть ли не шепотом проговорила Кристина, ошеломленная этим служебным призывом к размножению.

Она и в самом деле ничего подобного не слыхивала. И никто не предупредил ее. А между тем нацисты последовательно проводили политику в брачно-семейных отношениях, руководствуясь установкой фюрера о срочной потребности «прежде всего преобразовать брак из длительного расового позора в институт высокой святости, призванного продолжить образ и подобие божье, а не отвратительных человеческих ублюдков».