Под кодовым названием «Эдельвейс»

— Этот пакет от генерала Роговцева, с Кавказа. Передайте его через секретариат начальнику Управления товарищу Сербулову. Немедленно! О дальнейшем не беспокойтесь: он вызовет меня для доклада сам. Все! Можете идти.

Старший лейтенант вышел, а Калина, похлопывая по принесенной папке ладонью, задумчиво заметил:

— Знаешь, Анзор, я все время вспоминал слова Марии: «Мне как будто кто–то помогает, будто отводит удар»…

— И нас она об этом ставила в известность! — радостно подхватил Анзор. — Это он — Майер!

— Вот поэтому и была заведена папка на «Арийца». Ты приехал очень своевременно. Прямо в «яблочко» попал.

— А что тут удивительного? — Анзор никогда не лез за словом в карман. — Я же известный «Ворошиловский стрелок». Еще со школьных лет значок храню!

— Ну а теперь для начала прочти вот эту страничку. Ее текст поможет тебе многое понять, а меня освободит от твоих вопросов.

— Читать вслух? — спросил Анзор.

— Лучше вслух! Чтобы и я ведал, о чем ты узнал.

— Ясно! Чтобы не говорить дважды.

— Читай, Анзор! Времени у нас мало — Григорий Иванович долго точить лясы не даст.

— Кто ото?

— Товарищ Сербулов.

— Ну, тогда читаю!

Из того, что майор Тамбулиди прочел тогда, мы. приведем лишь те строки, которые прямо касаются описываемых событий.

Вот они:

«… его настоящий отец Генрих Крамер — комму–нист — тельмановец, участник героического восстания гамбургских рабочих. Арест и заключение помешали его браку с Лизелоттой Рюлле, невестой. Она вынуждена была вступить в брак с Паулем Майером, сыном богатого владельца бакалейного магазина в Гамбурге. Пауль Майер считал новорожденного своим сыном. После выхода Крамера из тюрьмы мать познакомила сына с «дядей Генрихом», который на протяжении нескольких лет имел значительное влияние на формирование сознания подростка. С приходом гитлеровцев к власти Крамер эмигрировал в Швейцарию, где вошел в группу антифашистов, деятельность которой особенно активизировалась после вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР. Группа поддерживает регулярную радиосвязь с немецкими антифашистами, находящимися на территории СССР. Группа полностью солидаризируется с программой недавно созданного национального комитета «Свободная Германия»…»

— Солидно! — подытожил майор Тамбулиди по окончании чтения.

— А то как же, поработали…

— Эта папка, — Анзор похлопал по ней, — содержит ответы на многие вопросы.

— Кроме главного, — сказал Калина. — Папка не дает ответа на вопрос: захочет ли он сотрудничать с нами? А нам необходимо исходить из одного: нужно не принуждение, а сознательный переход на нашу сторону. Мы рассчитываем на его продолжительную работу в тылу врага, до конца войны. Вот и возникает вопрос: кто в его душе победит — Крамер или Майер?

— Это точно! — согласился Анзор.

А Калине уже в который раз вспомнились слова Марии: «Он не такой, как другие немцы… Он осуждает войну, которую ведет рейх… Он избегает участия в карательных акциях… Он не пытает арестованных»… Действительно, этот Майер — белая ворона среди черных мундиров. И Калина знал об этом не только со слов Марии, но и по собственным впечатлениям от общения со странным адъютантом Хейниша.

— Другого пути для Майера не вижу — только с нами! — размышлял вслух Анзор. — Не побежит же он с саморазоблачениями. Если, конечно, не самоубийца…

— Нет, комплекса самоустранения у Вилли нет и в помине! — рассмеялся Калина, — Он по натуре — жизнелюб.

— А каковы твои соображения… — начал было Анзор, но их разговор прервал резкий звонок переговорного аппарата.

Калина поднял трубку, выслушал и коротко ответил одним словом:

— Слушаюсь!

Потом аккуратно убрал папку с материалами проверки на «Арийца» и сообщил Анзору:

— Идем к Григорию Ивановичу.

— Я — тоже? — подхватил тот, поправляя гимнастерку.

— Зовет обоих.

— А как он?

— Сам увидишь. Начальник Управления уже ознакомился с письмом Роговцева и хочет, чтобы ты выслушал его соображения лично — для доклада Матвею Ивановичу.

Сербулов был одет в скромный серый костюм с серым, в тон, галстуком. Майор Тамбулиди мысленно ругал себя за то, что забыл спросить у подполковника о воинском звании начальника Управления, и теперь не знал, как к нему обращаться. По имени — отчеству для первого раза выглядело бы фамильярно (по крайней мере, так казалось Анзору), а обычное, условное обращение в такой ситуации отпадало.

— Майор Тамбулиди? — с ненавязчивой приветливостью спросил Сербулов.

— Так точно! — единым духом отчеканил Анзор, радуясь, что надежный армейский устав спасает. Он внимательно разглядывал Григория Ивановича, пытаясь по чертам его лица определить характер, а соответственно этому — и линию собственного поведения. Он всегда исповедовал свой давнишний перифраз «встречают по званию — провожают по уму».