Под кодовым названием «Эдельвейс»

Поначалу «новым» клиентам гостиницы докучал Жора «Шмот», имевший на их этаж свободный доступ, который ему обеспечивали как должность, так и присмотр за певчей птахой доктора Конрада Уго фон Готен–хауза. «Шмот» лез ко всем с услугами, которые он предлагал, как правило, шепотком. Необыкновенный успех имел у Кеслера, что, вероятно, и толкнуло его нашептать кое–что даже самому оберштурмбанфюреру. Но смысл его шепотка немедленно стал всеобщий достоянием, когда побагровевший Хейниш, этот живой апостол истинно арийской морали, вдруг спросил:

— У вас что здесь — отель или бордель?

Этот, в общем–то, риторический вопрос оберштурм–банфюрера сдул «Шмота» с эсэсовского этажа как пылинку.

— Подонок! — уверенно определил Хейниш. — Хотя при определенных обстоятельствах может быть полезен.

— О, это так! — горячо подхватил Кеслер. — Первоклассный информатор!

— Откуда знаете?

— У меня привычка сначала знакомиться с досье тех особ, с которыми предстоит общаться. И более всего меня привлекают недостатки.

— Любопытно. Какие же?

— Разные. Падок ли субъект на взятку? Можно ли его купить каким–нибудь иным способом? Болтлив ли, падок ли на лесть, склонен ли к эротическим утехам? Не скрывает ли каких–то недостойных фактов из своего прошлого? Поддается ли на шантаж? Нет ли у него какого–либо, пусть даже безобидного, увлечения, скажем — рыболовство, коллекционирование? И прочее…

— Неплохо! — оценил Хейниш. — И о чем же вы дознались из досье прохвоста?

— До войны — мелкий спекулянт, квартирный вор. Был пойман и осужден. С начала войны попросился на фронт искупить вину кровью врага. Просьбу удовлетворили. Перебежал к нам. Охотно согласился сотрудничать. Здесь, в Ставрополе, оказался очень полезным как местный житель. Выдал несколько партийных функционеров. Активно способствует ликвидации в городе подрывных и нелояльных элементов. В местной полиции о нем сложилось положительное мнение как о способном и полезном информаторе. Гостиница — прикрытие по предложению полиции. Вознаграждения берет исключительно в рейхсмарках. Предусмотрительный! Возможно, он пригодится и нам?

— С таким пестрым биографическим хвостом? — презрительно спросил Хейниш.

Кеслер смутился, заморгал:

— Вы правы, господин оберштурмбанфюрер! Я об этом как–то не подумал… На нелегальном положении он провалится сразу.

…О том разговоре и размышляла хорошенькая фрейлейн, когда шла по оставленному на всякий случай Марковым адресу на явку в этом городе. Шла на первую встречу. С кем — неизвестно. Первый контакт часто таит смертельную опасность: о паролях может узнать и враг… От подобных мыслей фрейлейн отвлекала себя другими: «На нелегальном положении… Провалится сразу…» О чем шла речь? Очень похоже на подготовку агентурной сети в тылу Красной Армии. Необходимо сообщить в первую очередь…

Она пыталась отвлечься, но тревожные мысли возвращались: а вдруг явка провалена и там засада? Ну, хватит! Необходимо возобновить связь с Центром. Во что бы то ни стало!

Глава третья. ВИЗИТ К ЛАКЕЮ

Одно из первых мест в табели истинно арийских добродетелей Хейниш отводил пунктуальности.

Оберштурмбанфюрер просмотрел утреннюю почту — ничего особенного. Взглянул на часы. Хмыкнул удовлетворенно: с письмами управился идеально — в точно назначенное время. Наступила пора просмотра оккупационных газеток, которые готовили ему в переводе на немецкий язык. Вилли Майер исправно обобщал новости в сжатой форме, и это экономило Хейнишу много служебного времени. Газетки раздражали его, поскольку он искренне воспринимал их как совершенно бесполезный хлам. И вот пожалуйста: ему же вменили в обязанность всю эту бумажную гниль вынюхивать до полного отвращения. Чтобы «чего–нибудь такого» в них не проскочило. Смысла в этом чтении Хейниш не видел, тем более что с материалами он знакомился уже после выхода газет.

Вилли явно запаздывал. Хейниш поднялся из–за стола, пружинисто прошелся по кабинету, прислушиваясь к мягкому поскрипыванию новеньких сапог. «Сапоги, как и лицо, со временем покрываются морщинами, — подумал машинально. — И так же, как лицо, их омолаживают. Лицо — женскими мазями, сапоги — жирным гуталином». Бог мой! Даже не перед кем сострить! Куда запропастился Вилли?

Снял телефонную трубку и строго спросил:

— Майор, почему вынуждаете меня ждать?

Оберштурмфюрер появился немедленно. Объяснил озабоченно:

— Задержались переводчики. Поэтому…'

— Поэтому кладите на стол наиболее важное, я сам просмотрю, — решительно закончил Хейниш.

Вилли раскрыл папку и положил на стол только одну переведенную статью.

— Господин оберштурмбанфюрер, считаю, прежде всего надо обратить внимание на это…

Хейниш уселся в кресло и взял листки обеими руками. Читал, опираясь на локти.

— Что такое? — вдруг поднял на адъютанта глаза. — «…Контрударом Красная Армия достигла успеха и продвинулась в районе…» Что эти идиоты пишут? «…Часть населения уклоняется и пытается оказывать сопротивление оккупационным властям…» Какой кретин это редактировал?

— Господин Шныряев, — коротко доложил Майер.