Под кодовым названием «Эдельвейс»

А Хейниш ликовал. Еще бы! Вез на учебный аэродром трех агентов на тренировочные прыжки с парашютом в ночное время, и вдруг такая неслыханная удача! Вспомнились слова шефа СД: «Награду получает тот, кто первый достигнет успеха». Так что сотрудник Мюллера не играет никакой роли, поскольку шпиона (безусловно, опасного, если он «осел» в Берлине!) схватит и раскроет он, Хейниш. Возможно, его грудь украсит наконец Рыцарский крест… Для верности он прихватил с собой всех подчиненных. Агента оставил под охраной шоферов.

В этот миг из домика вышел военный.

— Он? — хрипло спросил Хейниш.

— Так точно! — подтвердил в ответ Хорст Гейлиген.

Штандартенфюрер сложил перед лицом руки крестом. Это был сигнал к действию.

Тройка из группы захвата внезапно навалилась на лейтенанта инженерных войск, заворачивая ему руки за спину.

— За мной! — крикнул Хейниш, ударом ноги распахнул двери и с пистолетом наготове первым выскочил на улицу.

Задержанный кричал во весь голос:

— Это что — арест? Гестаповский произвол! Я буду жаловаться!

«Кого–то хочет предупредить!» — сообразил Хейниш.

• — Шарфюрер Гельмут, — приказал он, — окружить дом! Арестовать всех, кто в нем находится! Всех! Выполнят е!

Эсэсовцы ринулись к дому. И тут из окна по ним ударили пистолетные выстрелы. В ответ застрочили автоматы. Кто–то упал, вот еще один неуклюже зашатался… Остальные заколебались… Остановились.

— Вперед! — закричал Хейниш. — Быстро!

Стрельба усилилась, а затем неожиданно стихла.

Хейниш вытер платком взмокшее лицо и направился к притихшему дому. Его подчиненные уже высадили входные двери. Кто–то лез в разбитое окно. Штандартенфюрер показным, небрежным жестом вложил пистолет в кобуру и приказал:

— Задержанного — в дом! Найдите пригодную для предварительного допроса комнату.

Агент бросил на него неприязненный взгляд и помрачнел.

Хейниш направился в комнату, где толпились рядовые. Там на полу лежала навзничь молодая девушка. На ее снежно — белой блузке расплылись красные пятна. Автоматная очередь наискось прошила ее грудь. И мертвая она стискивала в руке пистолет. Через разбитые окна ворвался ветер и поднял пепел от сожженных бумаг.

«Радистка! — уяснил Хейниш. — Успела сжечь шифры и сообщения…»

— Где передатчик?

— Вот он, — указал шарфюрер Гельмут. — К сожалению, в него попали из автомата.

— Чьего производства?

— Английского.

— Комнату для допроса подыскали?

— Так точно!

— Где она?

— Прошу за мной, господин штандартенфюрер.

…«Как же нас раскрыли?» — терялся в догадках

«Меркурий» и не находил вразумительного ответа.

«Хвоста» за собой он не притащил. В этом он был уверен. Тогда почему же? Очевидно, произошел тот нелепый случай, какого никто не может предусмотреть и от которого ни один разведчик не застрахован.

Какая же ситуация сложилась теперь?

«Пенелопа» погибла. Как герой, в неравном бою с врагом. Документы, которые могли бы их раскрыть, она успела сжечь — он это понял по разговору, который вели возбужденные стычкой солдаты. Рация изрешечена пулями. А она — английского производства. Это что–то дает? Поглядим… Главное сейчас — выяснить, что немцам известно. Теперь настала очередь провести свой последний бой и ему, «Меркурию». Он понимал, что этот поединок будет намного тяжелей, чем бой с оружием в руках, который дала «Пенелопа». Такой отпор, как она, он уже дать не сможет. Его будут пытать, без этого не обойдется в любом варианте допроса. И единственное его оружие здесь — молчание. То самое упорное молчание, которое бесит и раздражает палачей, а следовательно, и ускоряет гибель…

Было бы неплохо, если бы удалось навести немцев па мысль о том, что он — английский разведчик. В этом кроются кое — какие мизерные шансы «потянуть» время, пока узнают о его провале на Родине. Может, «Пенелопа» успела передать сигнал в Центр? Кто знает. Никто ему теперь об этом не сообщит…

Грубый толчок в спину, и «Меркурий» оказался в комнатушке, где уже расположился за столом багровощекий штандартенфюрер. Перед ним лежали отобранные во время обыска документы. Справа стоял передатчик с пулевыми отверстиями.

— Садитесь, — бодро предложил эсэсовец, не скрывая своей победной мины. Птичка оказалась непростой!

«Меркурий» сел в кресло напротив стола. Руки ему освободили. Но что из того? За спиной у дверей встали два автоматчика.

— Ваше имя? — спросил Хейниш.

— Эрих Венцель, — ответил «Меркурий». — Мои документы перед вами на столе.

— Если речь идет о подделанном удостоверении, то оно действительно передо мной, — чуть ли не дружески проворковал штандартенфюрер. — Но я спрашиваю вас о настоящем имени.

— Эрих Венцель, — сухо повторил «Меркурий».

— Значит, вас следует понимать так: назвать себя не хотите. Тогда спрошу о другом: на кого работали?

— О чем вы? — артистически изумился «Меркурий».

— Не выйдет! — штандартенфюрер хлопнул ладонью по столу, — Вас с головой выдал всемогущий господин Случай!

— Хотел бы я встретиться с тем господином с глазу на глаз, — усмехнулся лейтенант.

— Что ж, я предоставлю вам это удовольствие немедленно! — И приказал часовым: — Позвать господина Гейлигена!

— Яволь!