Под каменным небом. В глубинах пещер. Том IV

Яркий луч Бориного фонаря, направленный вверх, ослепил незнакомца, склонившегося над краем колодца. Он отшатывается в сторону. И тут же раздается его низкий, повелительный голос:

— Выключите фонарь... Я посвечу сам.

— Кто вы такой? — так же твердо выговаривает Снежков.

— Ваш друг... юные следопыты... Не удивляйтесь, меня направил Владимир Васильевич... Прозываюсь Петров. Константин Александрович. В годы войны командовал отрядом разведчиков... Теперь снова мирный геолог, изучаю пещеры... Анкетных данных достаточно?

Насмешливый оттенок вопроса и ласковые интонации голоса действуют убедительнее слов. Свет в колодце гаснет. Петров достает карманный фонарик и светит вниз.

— Сидим в ловушке? Бывает... Сам сидел и запомнил на всю жизнь... Есть у вас вторая веревка? У меня, к сожалению, тонковата...

Петров не спеша зажигает две свечки и устанавливает их в трещины ближайших камней. Затем достает капроновую веревку и привязывает ее за сталагмит.

— Готово! На пробу дайте этот рюкзак. Сами отойдите в сторону, — Петров потянул вверх рюкзак, найденный в яме. — Эге, тяжеловат. Килограммов сорок! Теперь вылазьте по одному. Будем знакомиться... Борис Коваленко? Очень приятно! Елена Кузнецова? Отлично! Третий, конечно, капитан, — капитан спасается последним — и зовут его? Снежков Константин... Рад, очень рад! Владимир Васильевич много рассказывал о вас.

— Константин Александрович, а как же вы добрались сюда?

— У меня есть любопытный план. Смотрите. Найден в пещере, куда привел меня знак «Б», выцарапанный с чрезмерным усердием. (Боря краснеет). В пещерке, расчистив завал, пошел по плану. Чертеж подтверждает главную мысль моей диссертации: трещиноватость горных пород и тектонические процессы играют решающую роль в формировании карстовых полостей. Растворимость пород, количество и скорость прохождения грунтовых вод, базис эрозии и прочее — это второстепенно.

В разговор включается Снежков. Посыпались специальные термины, ссылки на авторитетные источники, цитаты и сопоставления.

— А как же клад? — недовольно тянет Лена.

— Ах, правда! — подскакивает усевшийся на рюкзак Костя.

Никогда, даже в минуты наибольшей тревоги, сердца друзей не бились так, как в эту минуту. Позднее Лена призналась, что, глядя на медлительные движения рук Петрова, она готова была зубами перегрызть шнурок таинственного рюкзака!

Рюкзак оказался набит торбочками из крепкой клеенки, камнями музейного типа и металлическими коробками разных размеров. Каждый пронумерованный экспонат имел подробную этикетку; места взятия всех образцов аккуратно отмечались на схеме.

Первая же коробочка изумляет своим содержанием.

— Пещерный жемчуг! Ого, получше, чем у меня! — не удержался Петров. — А это что там за чудище?

— Панцирь лжескорпиона. Это маленький, мы видели метровой длины... А вот и панцирь мокрицы. Где он нашел? — удивляется Костя.

— Каменные цветы! А я думала, что он уничтожал их... Смотрите, как хорошо упакованы... А в этой коробке? Какая прелесть! Похоже на настольную лампу с матовым колпачком... А вот вам настоящий букет эдельвейсов. Нет, у «Эн Бэ», видно, тонкий вкус.

— Братцы! — не выдержал Боря. — Дайте мне слово! Ведь это по моей части: фотографии рисунков первобытного человека! А вот и статуэтка... Осторожнее, она необожженная!

— Ну, это уж в моей компетенции. Кристаллы исландского шпата! — торжественно выговаривает Снежков. — Лучше тех, что нашел Боря.

Все молча склоняются над длинной коробкой с ватными гнездами, в которых сверкают кристаллы. В наступившей тишине опять зазвенела музыка капель. Потом послышались такие необычные звуки, что все оглянулись. К ним приближалось не видимое из-за камней пыхтящее и свистящее существо. Неловкие шлепки по грязи и невнятное бормотанье были еще более загадочными и необъяснимыми. Друзья переглядываются, но Петров продолжает оставаться спокойным:

— Забыл вам сказать, что я здесь не один... Это мой старый друг Ваган Григорян... Техник-строитель... Любитель поболтать хотя бы с камнями... Очень неловок... В пещерах он в первый раз и все-таки... отважился пойти один, в таком лабиринте. Для него это подвиг... Или он тоже заразился «пещерной болезнью»? Сейчас узнаем...

Из-за глыбы выходит Ваган. Он грязен настолько, что похож на заиленный сталагмит, сдвинувшийся с места:

— Здравствуй, дорогой! Рука-нога целы? Скорпион не кусал? Ух, как я бежал! Падал, вставал, снова бежал! Смотри, грязный какой! Здравствуй, товарищи! Ах, какой молодой народ! Друзья Петрова? Значит, мои друзья! Рука не даю... Грязный рука... Ничего, зато душа чистый. Смотри, что принес?

Дневник вслух читает Петров под хлюпанье Григоряна, умывающегося над «ванночкой». Закончив чтение, Константин Александрович говорит глухим, изменившимся голосом: